Кровавый рассвет - [20]

— Ты усек деталь, о которой мы не подумали. Мы знали об этой женщине, но упустили из виду, что переход Мартреля на нашу сторону может быть связан с ней.

— Почему бы нет?

— Вспомни о его возрасте.

— Переходный. Последняя страсть в жизни. Что еще?

— Положение, которое он занимал. Он был на самом верху. Нелогично думать, что после всей проделанной работы он бросит все и...

— Любовь к женщине.

Он подмигнул:

— Тебе лучше знать... Ты сам однажды был в таком положении.

— Я совершил почти ту же ошибку. Но я был моложе, намного моложе.

— Когда ты женишься на Рондине? — Он запнулся. — Прости, но я тоже привык к этому имени. Итак, Эдит Кейн. Я все время забываю, что Рондина мертва. Когда я увидел Эдит, я совершил ту же ошибку, что и ты, — она вылитая Рондина. Чего ты теперь от меня хочешь?

— Проникни в этот «Шривспорт-отель» и всех проверь там. Всех. Если Дутко не виновата, то был кто-то еще, кто свернул шею Энн. Возможно, тот тип, который стрелял в меня у отеля. Я не верю, чтобы женщина могла так убивать. Это требует слишком большой физической силы.

— Она же тренированный атлет. У нее стальные мускулы и крепкая хватка.

— Глупости. Женщины только кажутся такими сильными.

Чарли Корбинет минутку пристально глядел в свой стакан, потом кивнул и сказал:

— А ведь у тебя есть еще что-то на уме, верно?

— Не думал, что это заметно.

— Незаметно, Тайгер. Просто я тебя знаю лучше, чем ты думаешь.

— Присмотри за Рондиной. Поскольку они охотятся за мной, то могут взяться и за нее. Мне некого просить об этом, кроме тебя, а ты знаешь, за какую веревочку дернуть в данном случае.

— Рондина, — задумчиво произнес он. — Да, они вполне могут попытаться.

— Договорились?..

— Само собой. — Он допил пиво, поставил стакан и спросил: — Ты сам со мной свяжешься или все сведения будут у Мартина Грейди?

— Мы будем в контакте, — ответил я, оставил на стойке два доллара, похлопал Чарли по плечу и вышел из бара.

* * *

На такси я проехал три квартала, а дальше пошел пешком. Раза два проходил мимо полицейский в форме, но был удостоен лишь мимолетных взглядов. Если вы идете достаточно быстро, словно устремляетесь к определенной цели, если одеты неприметно и при ходьбе сутулитесь как очень занятой человек, полицейским до вас нет дела. Да и всяких подонков или жуликов вы ничуть не привлекаете.

Добравшись до нужного дома, я поднялся по каменным ступенькам, стертым ногами нескольких поколений, к обнаружил, что наружная дверь открыта. В подъезде я нажал кнопку с надписью над ней «Управляющий» и подождал, пока Толстяк Джон подошел ко мне по коридору и хмуро уставился на меня:

— Чего вам надо?

— Это вам чего-то надо, приятель. Денежек Мартина Грейди.

Я произнес кодовое слово, и тотчас жирное лицо собралось в морщинки от широкой улыбки.

— Ну-у... так ты не...

— Я тот же, кем и был.

Он протянул руку, захлопнул по-быстрому дверь и ткнул большим пальцем по направлению к лестнице.

— Женщина там, наверху. Никуда не выходила.

— Какие-то сложности?

— Никаких. Я поступил, как ты велел.

— Кто-нибудь еще здесь есть?

— Никого. Только она да я. Один из ваших парней из Чикаго останавливался на два дня еще до ее появления и ушел. Ничего не говорил, как всегда.

— Отлично, Джон. Держи дверь на запоре, пока я здесь.

Он повернул ручку и набросил на дверь цепочку:

— Будь спокоен, Тайгер. Если что понадобится, я тут, внизу.

Я кивнул и направился к лестнице. Там, наверху, находится ключ ко всей операции. «Платон» крутится вокруг этого, «Платон» и множество человеческих жизней. Я медленно поднялся по лестнице и, подойдя к двери, постучал условным стуком. Из-за двери прозвучал напряженный голос:

— Кто там?

— Тайгер Мэнн.

— Как мне проверить?

Я достал последнее изобретение Бентли — ручку-бомбу, написал на клочке бумаги свое имя и подсунул бумажку под дверь.

— Сравните почерк с запиской, которая у вас есть.

Подсовывая бумажку, я почувствовал, что ее медленно тянут у меня из пальцев. Потом загремели, падая, какие-то вещи, и дверь медленно открылась. Передо мной стояла Соня Дутко.

Она была не похожа на женщину, которую я себе представлял. Белокурые, почти серебристые волосы окутывали нежное овальное лицо с выдающимися скулами и — вот ирония судьбы — с огромными, почти восточными, темными миндалевидными глазами. Ее губы были полными, немного влажными. Я видел, что она боится меня, но не подает виду. Грудь выступала под тонкой нейлоновой блузкой. У нее уже не было атлетического разворота плеч, как на ранних фото. Она была стройной, даже несколько худощавой, бедра узковаты, почти мужские, грациозные, как у балетной танцовщицы.

— Не думай, что я такой в жизни, детка. Хороший грим.

Она слегка улыбнулась, и я понял, что ее женский взгляд уже заметил в косметическом искусстве Эрни некоторые погрешности, которых не заметил бы мужчина.

— Я не знала, кого мне ждать.

В ее низком голосе все еще слышался акцент, но трудно было сказать, какой именно.

Я закрыл дверь, по привычке быстро окинул взглядом номер, потом молча указал ей на кресло. Когда она уселась, спросил:

— Ты хочешь что-нибудь рассказать?

— А что, это обязательно?

— Да.

— Тогда — пожалуйста.

— Что случилось в отеле?