Кровавый рассвет - [10]

— Вы говорили что-нибудь?

— Не думаю...

— Другие тоже не думают. Они не знают пока, чего вы хотите.

— Кто вы?

Страх усиливал его акцент.

— Честный индивидуал с особыми полномочиями. Знаю, что у вас есть информация, которая может нейтрализовать оппозицию. Но вы здесь с другими целями.

— Я ничего не просил.

Его глаза уставились на дверь.

Я покачал головой:

— Давайте договоримся, что мне все понятно, Мартрель. Я имел дело с вашими людьми почти всю свою сознательную жизнь. Итак, вы перешли на нашу сторону. Бежали. Вы здесь, но это не значит, что у вас не осталось той преданности своей родине, с которой вы прожили всю жизнь. Вы советский подданный, им и останетесь до смерти. Если бы у вас был выбор, вы оставались бы там, с ними, поддерживая и проводя в жизнь их взгляды. Итак, вы перебежчик, но ведь это еще не значит, что вы предатель. Вы надеетесь на политическое убежище и рассчитываете решить свои личные дела, из-за которых вы здесь и очутились.

Глаза Мартреля слегка сузились, и взгляд его, устремленный на меня, принял твердое и требовательное выражение.

— А что это за «личные дела», по-вашему?

— Найти Соню Дутко, которую вы любите.

Я увидел капельки пота, медленно выступающие у него на лбу. Он медленно отвел глаза.

— Она ваша цель. Но они отыщут ее и начнут давить на вас. Таковы их обычные приемы, и вы это знаете не хуже меня. Они поймают эту рыбку, и тогда вы от них не вырветесь.

— Тогда что же мне делать?

— Устроить бурю, приятель. Дайте им все, чего они от вас хотят.

Он стиснул руки, но тут же безвольно опустил их. Встал и подошел к окну:

— Не могу сделать этого. Я просил политического убежища — мне его обеспечили. Большего я потребовать не могу.

— Вы хотите ее смерти?

Он повернулся, все лицо у него теперь блестело от пота.

— Нет, нет!

— Тогда вы станете мишенью, Мартрель. До тех пор, пока вы не заговорите, вы большая ходячая мишень для разного рода стрелков, ваших и наших. Выбирайте между любовью к своей стране и любовью к Соне Дутко, а если не выберете, потеряете и ту и другую.

Это его добило. Надо было немедленно принимать решение. Он упал в кресло и закрыл лицо руками. Затем поднял на меня глаза и сказал:

— Я не могу. Не могу говорить.

— Где она, Мартрель?

Он покачал головой. Глаза помертвели.

— Не знаю, не знаю!

— Если поймут, что вы здесь из-за женщины, она умрет. Выдадите себя одним неосторожным словом, и ее убьют. А следующим выстрелом поразят вас.

Он поднял глаза, облизнул пересохшие губы:

— Если бы я был уверен, что она в безопасности...

— Наши агенты могут найти ее.

— Но у нас есть свои люди среди ваших, не забудьте! И как только ваши узнают...

— Ведь я же узнал.

— Но вы не из таких.

Я посмотрел на часы. Пора было сматывать удочки.

— Если она будет в безопасности, вы станете говорить?

Он посмотрел на меня, потом на мой пистолет и кивнул:

— Если она будет в безопасности.

Когда я добрался до холла, охранники все еще утихомиривали двоих из контрольного центра, только теперь к ним присоединились два копа, и скандал постепенно стихал. Выйдя из отеля, я поехал к себе и позвонил Рондине. К телефону никто не подошел.

— С этим покончено. К черту, — пробормотал я и рухнул на кровать, не снимая одежды. Закрыл глаза, думая о завтрашнем дне.

«Платон», — сказал Мартин Грейди. Смертельный случай. Он знал почти все, но конец этого дела был так же неясен ему, как и всем остальным. Я должен был дойти до конца, дожить до него. Если нет, то где-то кто-то нажмет красную кнопку, и из локального военного столкновения вырастет война, та война, которая превратит весь наш маленький шар в одну сплошную, страшную, радиоактивную массу. И все это зависит, возможно, от молчания одного человека...

Я задумался и не сразу сообразил, что стучат в дверь. Когда постучали снова, взял пистолет и встал перед дверью, готовый прошить насквозь любого, кого не имею чести знать.

— Войдите.

Дверь открылась. В освещенном проеме я увидел пришедшего, закрыл дверь, щелкнув замком, и вложил пистолет в кобуру.

— Хэлло, милая, — сказал я Рондине.

Она видела и пистолет, и выражение моего лица в полутьме, и в глазах ее появился страх.

— Тайгер...

— Как ты меня нашла? — перебил я ее.

Рондина устало улыбнулась и сказала:

— Дежурный портье оказался очень заботливым. Он знал, что ты звонил мне и не застал дома, поэтому позвонил сам, предложив связаться с мистером Толботом, дважды звонившим мне.

— В результате такой оплошности подобные мне люди умирают. Как ты добиралась сюда?

Рондина села и откинулась на спинку кресла.

— За мной никто не следил. Я немного тренировалась, прежде чем попала в Америку... Помнишь?

— Может быть, крошка, но ты не знаешь все ходы и выходы. Любой хороший профессионал может создать у тебя впечатление, что ты справилась с задачей. Теперь мне нужно срочно отсюда сматываться.

— Прости, Тайгер, но ты часто звонил мне.

— Забудь об этом.

Опять не подумал о том, как остро и больно могу ранить ее тоном своего голоса, и улыбнулся, чтобы смягчить впечатление, но было поздно. Я стоял, любуясь невероятной красотой этой женщины. Однажды чуть не убил ее, думая, что ненавижу. Ведь был убежден, что она настоящая Рондина, чудом не прикончившая меня.