Кровавый путь - [36]

– Попробую начать новую жизнь. Вряд ли из этого что-нибудь получится, – усмехнулся Комбат и только тут сообразил, что с подачи полковника Брагина нарушив одну из основных своих жизненных установок: никогда не садиться за руль, выпив спиртное.

«Прямо умопомрачение какое-то! Хорошо еще никто не остановил. Неплохо же я начинаю новую жизнь!»

Рублеву показалось, что его собираются втянуть в странную аферу. Если он не будет держаться настороже, то не исключено, его знаниями и умениями воспользуются не в лучших целях.

Ему вспомнилось, как совсем недавно, вчера, он сидел за этим самым журнальным столиком со Светланой, Андреем Подберезским, полковником Бахрушиным и подозревал их всех в желании женить его.

«А оказалось, все куда хуже, – добавил про себя Рублев, собирая грязную посуду. – Прежде, чем начинать новую жизнь, наведи порядок в старой»

И Рублев занялся уборкой. Вымыл посуду, пепельницу, до скрипа и блеска протер влажной тряпкой подоконники, стены, пол, зная, что потом, когда он каждый день будет ездить на полигон, времени на это не найдется. Приехал, поужинал и упал спать, чтобы завтра с рассветом снова сесть за руль.

– Отдохнул и хватит, – сказал себе Рублев. – Сколько может тянуться отпуск? Или мне захотелось называться военным пенсионером – стать одним из тех, кто уходит в охранные агентства, работают швейцарами в гостиницах и ресторанах, а то и пропадают целыми днями в пивнушках? Не понравится – всегда смогу уйти. Ушел же я из армии, когда стало невмоготу".

Глава 7

Аркадий Карпович Петраков последние две недели был нервным, раздражительным и злым. Все домашние удивлялись, потому что к этому не имелось никаких видимых причин. Аркадий Карпович каждое утро брал свой кожаный портфель и пешочком добирался до метро, благо, идти было недалеко.

Он жил на Комсомольском проспекте в четырехкомнатной квартире. На метро доезжал до университета и, немного сутулясь от ветра, поднимался по высоким ступеням, входил в парадную дверь и минут через десять-пятнадцать оказывался в аудитории, занятой студентами. Он читал две или три лекции монотонным бесцветным голосом, ни от чего не загораясь и не удивляясь никаким вопросам. Затем так же спокойно покидал здание университета и направлялся домой, где еще час или два работал с книгами, готовясь к завтрашней лекции, хотя все лекции он знал на память и конспекты были готовы давным-давно.

Особых новинок по микробиологии в его лекциях не содержалось.

Подобную жизнь профессор, доктор наук, специализирующийся в микробиологии, вел на протяжении последних пяти лет после того, как ушел на пенсию, покинув стены научно-исследовательского института, наполовину расформированного и почти снятого с госфинансирования.

Новинками науки он почти не интересовался, а ведь когда-то давно, лет пятнадцать-двадцать назад, Аркадий Карпович Петраков являлся ведущим специалистом в области вирусологии, хотя имя его было известно лишь в очень узком кругу специалистов и людей из военного ведомства.

В свое время Аркадий Карпович под руководством академика Богуславского занимался биологическим оружием. И занимался очень успешно, даже смог в свои неполные сорок лет получить госпремию и орден Ленина, который теперь лежал, завернутый в кусочек мягкого бархата, в верхнем ящике его письменного стола, задвинутый далеко-далеко за карандашами, ручками, часами и прочей дребеденью, которая, как правило, сама по себе накапливается, заполняя ящики письменных столов. И выкинуть жалко, и пользы от всех этих многочисленных предметов – сломанных ножниц, пилочек, браслетов, ремешков, точилок, помятых вырезок из газетных статей и всего прочего – никакой.

Аркадий Карпович жил в четырехкомнатной квартире с женой, старшей дочерью, зятем и двумя пронырливыми внуками, досужими и надоедливыми. Они без конца лезли в кабинет Аркадия Карповича, любили покопаться в его письменном столе, переложить на столе книги и бумаги, испортить лучшую ручку, загнув перо. В общем, от них были одни хлопоты, и Аркадий Карпович радовался, когда на лето дочь, зять и внуки, а также его супруга уезжали на дачу и сидели там с весны до осени.

Он с ужасом думал о том времени, когда внуки пойдут в школу. А внуки были погодки:, старшему шесть лет, младшему – пять.

Дочь с зятем, как ни старались, не смогли решить квартирный вопрос. А разменять квартиру на Комсомольском проспекте Петраков отказался наотрез, понимая, что уйти из центра легко, вернуться ему туда уже никогда не удастся.

А потому сказал, что будет доживать в ней и никуда не поедет, даже в самые распрекрасные квартиры.

Но не эта застаревшая проблема приводила Петракова в уныние, с бесперспективностью своего дальнейшего существования он уже смирился. Раздражительным и нервным Аркадий Карпович стал всего лишь из-за одной встречи.

И эта встреча могла изменить его жизнь кардинально, могла решить все его материальные проблемы, которых накопилось немало. А самое главное, Аркадий Карпович смог бы избавиться от дочки, зятя и внуков, видеть их лишь по праздникам и на даче, когда соскучится, по своему желанию.

Встреча произошла абсолютно неожиданно.