Кровавый пир - [14]

– Дай‑то Бог! – и они опять целовались.

На востоке показалась золотистая лента, потянуло холодом, и со всех сторон запели петухи, когда Василий полез назад через высокий тын, а Наталья прошмыгнула в свою светелку.

– Ой, уж и напугала ты меня, государыня! – сказала ее девушка, Паша. – Гляди, уже утро!

Наташа тихо улыбнулась.

– Говоришь, время‑то и идет! – сказала она.

– А слышь, государыня, что я про гостя‑то узнала, – заговорила Паша, садясь на полу подле кровати, на которую легла Наташа.

– Что?

– С им холоп едет. Забавник такой. Дышлом зовут. Так он рассказывал. Князь от… – начала она и разочарованно замолчала, смотря на Наташу.

– Ишь, и заснула! – пробормотала она удивленно и, притянув к себе войлок, улеглась на полу и зевнула.

– Поди, целовалась, целовалась, – бормотала она, – как я с Митькой!

При этой мысли лицо ее расплылось в блаженную улыбку.

III

Князь Прилуков три дня прогостил у Лукоперовых и стал собираться в обратный путь. Хоть и приняли его радушно и ласково хозяева, но он под их кровлею только истерзал свое сердце. До сих пор он не знал любви, а тут сразу разгорелось его сердце пожаром, и не о чем он не мыслил, кроме сестры своего приятеля, а она, словно дразня его, ни разу даже не показалась ему.

Сон оставил князя, и украдкою, словно вор, следил он за нею, когда после обеда спускалась она со своими девушками в сад и пела там песни или резвилась, бегая. Кругом все спали, и она, словно птица, выпущенная из клетки, беспечно резвилась, но лишь раздавался на дворе голос первого проснувшегося холопа, она тотчас стрелой мчалась в свою светлицу.

Старик говорил ему раза два:

– Хотел тебя с доченькой получше познакомить, да, вишь, она у меня до чужого человека какая пугливая!

Князь только краснел при таких речах, ничего не отвечая.

«Бежать надобно, – думал он, – а то и вовсе головы лишишься!«Но, собираясь бежать, он уже оставлял здесь свое сердце.

– Так едешь, князь? – спрашивал его старик в день отъезда.

– Беспременно!

– Да ведь ты ввечеру? – спрашивал его Сергей. – По холодку‑то куда, сподручнее!

– Ввечеру! Как солнце сядет, мы и поедем!

– Ну, ну! Я тебя хоть до табунов провожу!

– Спасибо!

Старик не знал, как и угостить князя на расставание, и когда тот переоделся опять в свою походную одежду и вышел проститься, старик заставил дочь свою выйти поднести прощальную чашу гостю.

Князь не мог сдержать своего молодого чувства и словно обжег Наталью взглядом. Она вспыхнула и потупилась:

– На дорожку, князь! Дай Бог тебе пути доброго!

– Спасибо, государыня!

Он выпил и низко поклонился.

– Князь, князь, – заговорил старик, – ты уж не обижай меня! Возьми чашу‑то!

Князь стал отказываться, но старик настоял на своем.

– А теперь давай поцелуемся! По душе ты мне, князь, пришелся!

Князь горячо поцеловал старика.

– А вора не бояться?

– Не бойся, государь! Воеводы беречься будут! – улыбаясь, ответил князь.

Они вышли на крыльцо. Внизу уже стояли оседланные кони и князя дожидался Сергей. Он одет был теперь в суконный армяк, стянутый черкасским ременным поясом, в легкую шапку с собольим околышем, в черные штаны и сапоги из желтой кожи. За поясом у него был заткнут короткий меч, а на руке висела нагайка.

Старик еще раз поцеловал князя, благословил сына, и молодые люди, вскочив на коней, выехали из ворот в сопровождении Дышла, у которого мешки при седлах словно распухли от массы съестного, что по приказанию хозяина напихал ему господский дворецкий.

– Вот так здорово! – бормотал Дышло, улыбаясь во весь рот.

– Хорошо у вас! – заговорил князь, выезжая в поле. – Так бы и не уехал!

– Скучно только! – ответил Сергей. – Только и утеха что охота. Выедешь это в степи с соколом али собаками… ширь, простор!..

– Когда на Казань воротишься?

– На Казань‑то? Да вот год отбуду – и назад. Батюшка жениться велит, невесту сватает, – и Сергей широко улыбнулся.

Князь вспыхнул и сказал:

– Что ж, доброе дело! Бери только по душе.

– А где ее сыскать? Я, княже, от девок‑то сторонюсь. Ну их! Ежели и женюсь, так только для батюшки.

– Бог поможет, и слюбитесь.

– Так‑то и я смекаю, хотя я лют, княже! Рассержусь – беда.

Князь ничего не ответил. В это время в его голове мелькнула мысль и стала созревать и крепнуть Он не выдержал наконец, сравнялся конь о конь с Сергеем и сказал ему:

– Слушай, Сергей Иванович, я слово молвлю!

Что‑то торжественное прозвучало в его голосе, и Сергей быстро обернулся к нему:

– Молви, князь!

– Скажи по сердцу, по чистой правде, люб я тебе?

– Люб, княже! И мне, и батюшке моему!

– Так будь ты мне сватом, Сережа! – дрогнувшим голосом сказал князь. Сергей понял его и даже покраснел от удовольствия.

– За кого же сватать тебя? – спросил он, уже улыбаясь.

– За сестру твою, Сережа. Увидел я ее, и нет мне покоя! Знаю, не успокоюсь и теперь, доколе ты моему счастью не поможешь.

– Что же! Девка добрая, хоть и сестра. За нее вон недавно сам воевода сватался, да мы повернули его. А твоим сватовством честь нам делаешь!

– Так по рукам? – вспыхнув от радости, сказал князь.

– По рукам!

– Стой! Поцелуемся!

Они задержали коней и, обнявшись, крепко поцеловались.

– Уж как матушка‑то моя обрадуется! Все‑то она к себе невестку ждет. Вот и будет! – мечтательно произнес князь.