Кровавый песок - [18]

«Не соврал Егор, что тут все в трупах!» — заключил Володин.

—Фриц вон там, за шоссе! — сказал старшина. — Ты пригибайся, не маячь без нужды.

Володин последовал совету, осмотреться он мог и потом, здесь было достаточно мелковато.

Дальше, где траншея превратилась в полнопрофильную, они опять свернули вниз, к мощному блиндажу на четыре наката из мощных бревен. Старшина зашел внутрь, наказав Володину ждать.

Вблизи КП[2] второго стрелкового батальона тёрлось довольно много людей. Ниже и дальше, рядом с пускающей из трубы густой столб дыма землянкой толпились расхристанные бойцы с белыми свертками в руках. Было похоже, что там шла помывка в бане.

—Черт! — Старшина вышел из блиндажа. — В штабе один военком сидит. Пошли в окопы, Гарьянов на НП.

— Тут каждого бойца комбату представляют? — в который уже раз искренне удивился Володин.

—В нашем батальоне хорошей роты нет! — отмахнулся старшина, поднимаясь наверх, к другому выходящему к реке отводку траншеи.

Здесь с качеством инженерных работ все тоже было в порядке, к полнопрофильному ходу сообщения со стороны «Руководства по войсковым фортификационным сооружениям» можно было подкопаться только по ширине. Песчаные стенки, если точнее сказать, крутости, одеждой и здесь зашиты не были и соответственно по ширине она колебалась от метра с небольшим до полутора.

Воздух здесь больше отдавал запахом смеси дыма и тротиловой гари, что, впрочем, никак не перебивало ставшую еще гуще, чем раньше, сладковатую вонь тухлятины.

Обернувшийся на изгибе Семенов выражению лица у Володина совершенно не удивился:

—Что рожу такую сделал? — даже как-то с сочувствием спросил старшина. — Это тебе не противогазы считать?

—Воняет, товарищ старшина! — постарался сделать каменное лицо Денис.

—Да, брат, это трупы гниют! — кивнул старшина. — С осени их тут много скопилось. Очень много.

Подтверждение его слов Володин увидел уже в паре десятков метров далее. Из песка стенки траншеи торчала кисть руки с почерневшими пальцами и обшлаг серой шинели.

Бывшая на плацдарме притчей во языцех «8-я ГРЭС» была больше всего похожа на булку черного хлеба, объеденную артиллерией. Правее и ближе поднимались два темных террикона золоотвалов. По берегу когда-то рос лес, сейчас изрубленный артогнем, и шла высоковольтная линия. От «1-го Городка», который, по словам Егора, тут когда-то был, сейчас действительно ничего не осталось. Кое-где можно было заметить трубы, остатки печей и остатки фундаментов. Меж них темнели остовы мертвых танков, большей частью разрушенных и горелых. Песок вокруг был сплошной «лунной зоной», изрытой воронками. Метрах в пятидесяти правее Володина тонул в песке оплывшего окопа сгоревший БТ, разбросавший вокруг себя катки и развернувший на борт башню с вырванными люками и развороченной внутренним взрывом нишей. За ним, в направлении торчащих в небо остатков опоры ЛЭП и, с другой стороны, в направлении «8-й ГРЭС», среди брустверов окопов и воронок громоздилось два танка — Т-34 и КВ с перебитыми гусеницами, измазанных поверх 4БО[3] остатками извести зимнего камуфляжа. Осевший на левый борт Т-34 судя по закопченному силовому отделению и башне горел, но это было неточно.

Наблюдательный пункт комбата, представлявший собой модифицированный Т-образный стрелковый окоп с врезанными в стенки ячейками командования батальона и связистов, был оборудован практически в точности как положено по Наставлению. До тех пор, пока оборудованное тут «Закрытое наблюдательное сооружение из местных материалов» не разбила немецкая артиллерия. Два наката не помогли, поломанные бревна торчали во все стороны.

Володин мысленно повинился перед командованием полка и особенно его начинжем. Инженерные работы при постоянном огневом прессинге противника представляли собой настоящий «Сизифов труд», но не делать их было нельзя.

Командир второго батальона оказался этаким круглолицым харизматичным фронтовым батей с сбитой на затылок фуражкой и старлейскими кубарями на петлицах расстегнутого воротника. Подобно большинству виденных Володиным офицеров 330-го полка, поверх гимнастерки он носил цигейковую безрукавку о четырех пуговицах. Рядом с комбатом сидел пожилой, интеллигентно-гражданского вида старший лейтенант в такой же меховой телогрейке и крепко сбитый, хотя сейчас и исхудавший тридцатилетний белобрысый мамлей в наполовину расстегнутом ватнике. Пропуская вперед Володина, старшина встал в соседней ячейке, рядом с любопытствующим связистом.

—Кто таков? — без обиняков спросил комбат.

Володин подумал, стоит ли изображать подход к начальнику из Строевого Устава. По всему выходило, что его в этом случае могут неправильно понять.

— Товарищ старший лейтенант, красноармеец Володин в ваше распоряжение прибыл.

—Что умеешь?

—Стрелять, копать, рыбу ловить, готовить, — недолго подумав, ответил Володин. — Строить могу. Взрывать. И электричеством, и огневым способом. Всего сейчас не припомнишь.

— А почему тогда в саперы тебя не забрали? — заинтересовался пожилой старший лейтенант. Похоже, что это был начальник штаба батальона.

—Понятия не имею!

Старшие лейтенанты переглянулись.