Кровавый орел - [6]

– А книгу для записи деловых встреч нашли?

Его собеседник удивленно вскинул брови.

– Она была хоть и проститутка, но не простая уличная шлюха, – пояснил Фабель. – Ее клиенты приходили по предварительной записи – скорее всего договаривались по телефону. Поэтому наверняка имелся ежедневник.

– Нет, ничего подобного мы не находили.

– Мне думается, если ежедневник имелся, то она хранила его именно здесь, – сказал Фабель, показывая на открытый третий ящик комода. – И если мы не можем его найти – значит, эта сволочь прихватила его с собой. По крайней мере я так предполагаю.

– Прихватил – чтобы мы не вышли на его след? – спросил Пауль. – Думаете, он был ее клиентом?

– Сомневаюсь. Этот гад – а я не сомневаюсь, что это наш гад, – вряд ли настолько глуп, чтобы выбрать в жертву того, с кем он прежде общался. Серийные убийцы выбирают, как правило, только случайных жертв.

– Стало быть, это определенно тот же негодяй, который прикончил Урсулу Кастнер?

– А кто же еще? – ответил Вернер Мейер, кивая в сторону трупа. – Его почерк. Фирменная работа. Не спутаешь!

Все надолго замолчали. Каждый погрузился в размышления о том, что лично для него будет значить появление серийного убийцы. И каждый про себя вздыхал, понимая, что ничего хорошего его не ждет. Собственный опыт и чужие рассказы подсказывали, что такого монстра сразу не поймаешь. Он, выматывая их души, будет убивать еще и еще. А они по крохам будут собирать информацию о нем. После изучения каждого нового места преступления будут делать маленький шажок вперед к поимке этой мрази – шажок, оплаченный кровью очередной невинной жертвы. Думать об этом было тошно…

Фабель первым нарушил мрачную тишину:

– А впрочем, если ежедневник прихватил не наш гад, то его мог стащить Клугманн, чтобы не засветить ее клиентов.

Патологоанатом Мёллер, который все это время, низко наклонившись, пристально разглядывал зияющую пустоту в груди женщины, выпрямился и, снимая окровавленные хирургические перчатки, обратился к гаупткомиссару:

– Вы правы, Фабель. Поработал тот же парень… – С неожиданной деликатностью, почти нежно, Мёллер убрал прядь золотистых волос с лица покойной. – Способ убийства во всех подробностях совпадает с прежним.

– Это бросается в глаза. Когда она умерла?

– Подобное дикое расчленение смазывает всю картину – температура тела падает с необычной скоростью…

Фабель перебил его:

– Когда же все-таки? Ваше ученое мнение?

Мёллер откинул голову и пожевал губами. Ростом он был гораздо выше Фабеля и смотрел на него надменно, словно на недостойную внимания козявку.

– По моей оценке, между часом ночи и тремя.

Из прихожей в комнату заглянула высокая блондинка в элегантном сером брючном костюме, более подходящем для заседания правления банка, чем для осмотра места кровавого преступления. Это была оберкоммиссар Мария Клее – новичок в команде Фабеля.

– Идите-ка сюда, шеф. Мы тут нашли кое-что интересное!

Фабель прошел за ней через прихожую в тесную кухоньку-пенал. Как и остальная квартира, кухня производила впечатление нежилой. Чайник да несколько пакетиков чая на столе – вот и все хозяйство. Единственная чашка лежала дном вверх на сушилке для посуды. Никаких других следов нормального быта: хоть бы одно немытое блюдце в мойке или записка, налепленная на дверцу холодильника!

Мария Клее молча указала на открытый высокий шкаф в нише. Фабель заглянул внутрь. Через стекло, заменявшее заднюю стенку, была видна залитая кровью кровать с развороченным трупом.

– Одностороннее зеркало? – спросил Фабель.

– Да, – ответила Мария. – По ту сторону, в комнате, зеркало во весь рост. А теперь полюбуйтесь на это. – Немного оттеснив Фабеля, она вытащила рукой в резиновой перчатке разорванный шнур электропитания из глубины шкафа. – Уверена, тут стояла камера.

– О, наш гад, возможно, заснят на видео?

– К сожалению, камера была и сплыла, – сказала Мария. – Не исключено, что он ее нашел и забрал.

– Спасибо. Проследите, пожалуйста, чтобы эксперты тут каждый сантиметр прочесали.

Фабель пошел к выходу из кухни, но Мария остановила его:

– Помню, девчонкой я ездила со своим классом на экскурсию в телестудию. Нам показывали съемочную площадку какого-то телефильма – мыльной оперы типа «Линденштрассе» или «Хорошие времена, дурные времена». Сперва построенная в студии квартира показалась мне удивительно настоящей. Но когда я подошла к декорациям близко-близко, иллюзия пропала. Бросалось в глаза, что небо просто намалевано на холсте, а дверцы шкафов не открываются…

– Вы это к чему, Мария?

– Эта квартира оформлена как типичное жилище проститутки. Но на самом деле она больше похожа на то, каким подобного рода жилище представляется художнику-декоратору средней руки. Совершенно не чувствуется, что кто-то тут действительно жил.

– А тут и впрямь никто не жил. Чисто рабочее помещение – для одной девицы или даже нескольких.

– Согласна, все правильно… Да только есть в этой квартире что-то неуловимо фальшивое. Разит декорацией! Понимаете, что я имею в виду?

Фабель задумчиво поводил бровями, затем с серьезным видом ответил:

– Очень даже понимаю, Мария.

Гаупткомиссар вернулся в комнату. Фотограф уже установил стойку с лампой и приступил к детальным съемкам. В ярком направленном свете труп и брызги крови казались еще более жуткими: сцена внезапно стала динамичной, насилие воскресало в случайном движении теней. Молоденький полицейский, которого недавно вывернуло наизнанку, замер теперь в двери и таращился на вдруг почти оживший труп. Фабель нарочно остановился между ним и кроватью, закрывая сцену своей спиной.