Кровавый навет (Странная история дела Бейлиса) - [14]

Андрюша был незаконным ребенком,* плод молодой любви его матери; его товарищи, а иногда и взрослые, делали разные замечания по этому поводу. У Андрюши развилось страстное желание увидеть своего отца; он не питал к нему никакой обиды за то, что тот бросил его мать- наоборот, он создал (37) из него романтическую фигуру, и часто говорил, что если, бы ему только удалось его найти, он ушел бы к нему навсегда.

Он знал, что отец его был солдатом, что он служил на Дальнем Востоке во время русско-японской войны; с тех пор никто о нем не слыхал; возможно, что его и не было в живых, но никакой записи о его смерти не имелось.

Андрюшина мать тоже с нежностью вспоминала о своей первой любви; когда обер-прокурор агрессивно ее спросил: "Значит он вас бросил?" - она ответила с достоинством: "Его забрали в солдаты".

Андрюша постоянно разыскивал солдат, служивших одновременно с его отцом на Дальнем Востоке. Один такой человек жил на Лукьяновке; это был еврей, по фамилии Шнеерсон и он столовался у Бейлисов. Ходили слухи будто бы Андрюша кому-то когда-то сказал, что Шнеерсон обещал отвести его к отцу. Шнеерсон на суде это отрицал и, вообще, отрицал, что он когда-либо разговаривал с Андрюшей. Очень возможно, что так оно и было, так как прошли годы, прежде чем об этих словах, будто бы сказанных Андрюшей, зашла речь.

Однако такого предположения было достаточно, чтобы сделать из Шнеерсона выдающуюся фигуру на суде.

Прокурор, не имея никаких других оснований, настаивал на связи Шнеерсона с убийством Андрюши и это, несмотря на то, что Шнеерсон являлся на суде в качестве свидетеля, а не обвиняемого, и даже попытки не было сделано предъявить ему обвинение. Дело в том, что у прокуратуры были свои причины интересоваться Шнеерсоном из-за побочных обстоятельств.

Фамилия Шнеерсон принадлежала к знаменитой "династии" раввинов,* потомки которой еще и сейчас занимают высокое положение в еврейской религиозной иерархии; согласно же мнению обвинителей - именно раввины совершали обряды ритуальных убийств; логическое заключение - если бы был такой еврейский догмат.

То обстоятельство, что Шнеерсон вовсе не был раввином, а был мелким торговцем сеном и соломой, что у него не было никакого еврейского образования, и что он не имел ни малейшего отношения к Шнеерсонам-раввинам, прокуратура не находила нужным принимать во внимание.

(38) Семья Приходько переехала из Лукьяновки на Слободку только за год до убийства Андрюши; у матери его, после замужества, появились другие дети. Муж, Лука Приходько, был переплетчиком, он был честным и трезвым работником; работал шесть дней в неделю в такие поздние часы, что ему иногда приходилось, вместе с другими рабочими, оставаться ночевать в мастерской; он зарабатывал от 25 до 28 рублей в месяц.

Мать, Александра Приходько, помогала, торгуя на базаре яблоками, грушами и овощами. Она вставала летом в 3 ч., а зимой в 5 ч. утра; иногда она работала поденщицей и зарабатывала 30 копеек в день; неизвестно, кто в это время смотрел за малолетними детьми.

Питание семьи было скудное; основная еда: борщ из капусты, бураков, картошки, подсолнечного масла; мясо было только в очень редких случаях.

Иногда Андрюша приходил в школу без свертка с завтраком, вскрытие тела показало, что он недоедал. Вся семья мылась просто водой, так как мыло было недоступно, и они выучились угадывать время - часов у них не было.

Те, кто вырос в бедности, знают об удивительной изобретательности детей, чтобы доставить себе радость в жизни при самых тяжелых обстоятельствах, а Андрюшин дом был еще не самым бедным на Лукьяновке и Слободке.

В этой семье была еще благодетельница, любившая Андрюшу, его незамужняя тетка, Наталия; она изготовляла коробки и зарабатывала "большие деньги" - от 80 до 100 рублей в месяц. Бабушка его тоже питала к Андрюше особо нежные чувства; она была Ющинская по второму замужеству и она передала эту фамилию своему внуку.

Эта бабушка была смелой женщиной; своими простыми, дельными ответами она ставила изводившего ее на суде прокурора в глупое положение. Ко времени Андрюшиной смерти она жила со своей дочерью Наталией неподалеку от семьи Приходько, а Андрюша жил то у матери, то у бабушки. Обыкновенно он приходил в школу без завтрака после ночи, проведенной у себя дома.

Тетка Наталия заботилась об Андрюшином будущем; она хотела, чтобы он стал священником; это она дала ему возможность (39) учиться в подготовительной к семинарии школе; в эту школу он и ходил ко времени своей смерти. Она платила за нравоучение и за форменную одежду (и также бедная эта женщина заплатила за Андрюшины похороны и за одежду, в которой его хоронили).

Вообще говоря, Андрюше жилось лучше, чем многим его товарищам; отчим обращался с ним, как с собственными детьми: между мужем и женой почти не было ссор, да и некогда было ссориться, так как Лука бывал дома только по воскресениям.

Андрюшины учителя хорошо о нем отзывались: "хороший мальчик, тихий, прилежный, скромный, всегда вовремя приходил на уроки, хотя жил далеко от школы; довольно хорошо учился, для своих лет развитой и любознательный". И еще: "никого не обижал, его не надо было наказывать; честный, никогда ничего не крал".