Кровавый источник - [48]

— Ты тоже могла не знать в лицо этого человека?

— Конечно.

— Давай прикинем, — предложил он. — Нарисуй мне этот переулок. — Гена развернул листок бумаги, который она ему подала.

И тут же на нем возник узкий канальчик с четырехугольниками-домами по обе стороны.

— Одним концом переулок упирается в бульвар. — Она перерезала канальчик более широким каналом. — А другой его конец раздваивается, то есть переходит в два разных переулка. — Светлана обозначила их четкими линиями: один, под углом девяносто градусов, — вниз, а другой, под углом сто двадцать, — вверх. — Дом Андрея выходил на бульвар, но окно его смотрело в переулок. Я стояла у дома напротив. Он, кстати, более обитаем. Там светилось несколько окон.

— Сколько времени приблизительно ты проторчала там?

— Думаю, минут сорок. Дело шло к полуночи. На часы я не смотрела.

— Куда направлялся Андрей?

— Он выбежал в киоск за сигаретами.

— Начерти его маршрут.

— Маршрут довольно путаный. Сначала он двигался по тому переулку, который идет вверх. Потом… Примерно так… — От верхнего «канальчика» она провела еще три, друг за другом. Два крохотных, третий, наоборот, длинный, спускавшийся вниз. В конце его Светлана нарисовала жирную точку. — Это коммерческий киоск, — пояснила она.

— А теперь покажи, куда двигались четверо подвыпивших парней.

— Они вышли на бульвар. Я даже видела, как они перешли на противоположную сторону, потому что стояла лицом к бульвару.

— А этот странный мужик в пальто?

— Он — в обратную сторону.

— Вниз или вверх?

— Не знаю. Я стояла к нему спиной. Услышала, как хлопнула подъездная дверь, обернулась. Он стоит лицом к двери, крестится. Потом пошел. Я отвернулась. Да там и не увидишь, кто куда сворачивает. Переулок горбатый. Погоди-ка! — Она коснулась лба ладонью, что-то припоминая. — Я, кажется, немного напутала! Вначале были парни, а потом вышел этот. Точно! Он появился, когда в кулибинском окне погас свет!

— А вот это уже кое-что! Он видел тебя?

— По-моему, да. Я стояла совсем близко.

— Ты его разглядела?

— Мне было не до этого. Андрей выключил свет. Я сильно расстроилась. Запомнила только длинное темное пальто.

— На голове что?

— Ничего. Он держал что-то в руке. Возможно, шапку.

— Волосы? Какие волосы?

Они оба вдруг возбудились от неожиданного открытия.

— Не помню, Гена! — чуть не закричала она. — Не помню.

— Когда вы с Андреем стояли у киоска, никого не видели? Этот не появлялся?

— Не обратила внимания. По-моему, кто-то прошел сзади, когда я рассматривала витрину киоска, но я не обернулась.

— А в кабаке?

— Там его точно не было.

— Вспомни этого человека, Света! Прошу тебя, вспомни! Очень важно.

Она опустила голову над столом, разглядывая кофейную гущу на дне своей чашки, и пробормотала:

— Маленького роста, худой. А может, пальто до полу его стройнило? Лица совсем не помню.

— Было темно?

— Да, но он как раз стоял на свету — лампа над подъездом, и он лицом к лампе… Крестится… Длинные пальцы. Да-да, это бросилось в глаза! Маленький ростом, а пальцы длиннющие! Вспомнила! Очень коротко острижен, почти как ты. А вот волосы, по-моему, темные или рыжие. И еще. Очень выпуклый лоб. Прямо нависает над носом. А нос, кажется, не очень крупный. Впрочем, не помню…

Геннадий задумался, барабаня пальцами по столу. Потом обратился к ней:

— Света, давай начистоту. В вашей организации все тебя знают. Все в курсе твоей связи со Стародубцевым. Ты — другое дело. Ты не обязана помнить всех в лицо.

— Допустим, — согласилась она.

— Допустим, — повторил он за ней, — что этот богобоязненный человек в длинном пальто — убийца. Допустим, он выследил Андрея. Знал, что тот имеет привычку ходить по ночам в коммерческий киоск, и ждал его в ту ночь в подъезде дома, у которого стояла ты. Тебя, скорее всего, он не видел. Ты подошла позже. Погасший свет в окне Андрея был ему сигналом. Он решил опередить его, потому что, как ты утверждаешь, следить за кем-то ночью в переулках невозможно. Значит, он просто решил подстраховаться — занять наблюдательный пост где-то в районе киоска. И так, по-видимому, и сделал. Но при выходе из подъезда его подстерегала первая неожиданность. Зачем он крестился — Бог его знает! Предположим, он не разглядел твоего лица. И дальше все делал по плану. Но у киоска он не мог не понять, что Андрей уже не один. У киоска он разглядел тебя лучше.

— И что с того?

— А то, что это его не остановило. Он не изменил своего плана и, если бы ты вернулась с Андреем…

— Понятно. Ты хочешь сказать…

— Вот именно, я хочу сказать, что это был не человек Стара.

— Или кто-то из новеньких. Не забывай, что уже полгода, как мы с Димой расстались. А бывших любовниц босса не обязательно знать в лицо.

— Логично.

— А тебе не кажется, Гена, что кто-то третий хочет втиснуться между нами и вами? — Она первая произнесла это вслух. Что-то подобное уже проносилось в голове у Балуева за время этого ночного дознания, но в устах Светланы прозвучало как открытие.

— А как же быть с заявлением Стародубцева о войне? — напомнил он Кулибиной ее же слова.

— Не знаю, Гена. Честно, не знаю. Стар ведет себя довольно странно. С ним что-то происходит. Я это почувствовала еще до разрыва. Мне порой кажется, что он сильно болен. Ты понимаешь? Болен душевно. Чего можно ждать от такого человека? Вот и с Андреем. Когда я набросилась на него по телефону, он отрезал: «Не твоего ума дело!» — а у меня в кабинете полностью отрицал свою причастность к гибели Андрея. Почему, спрашивается, не отрицал сразу?