Кровавый глаз - [125]
Норвежцы не понимали его слов, а потому быстро потеряли к нему интерес и разошлись. Они продолжали готовиться к отплытию. Кинетрит с признательностью прикоснулась к плечу Эгфрита, развернулась и спустилась к морю.
— Ворон, он опутывает тебя своими чарами? — спросил Сигурд, подошел ко мне и воткнул в гальку древко копья.
Его губы изогнулись в легкой усмешке, но прищуренные глаза, скрытые золотистыми волосами, трепещущими на ветру, подозрительно разглядывали монаха.
— Если он только попробует учинить что-либо скользкое, то я доведу до конца дело, начатое Глумом, — произнес я по-английски, чтобы Эгфрит понял.
— Не сомневаюсь в этом, — усмехнулся Сигурд, блеснув зубами.
— Я окрещу тебя, ярл Сигурд, и ты соединишься с истинной верой, — твердо заявил Эгфрит. — Ты, Ворон, станешь следующим, — добавил он, ткнув в меня пальцем.
— Святой отец, ты собираешься остаться с нами? — спросил я, оглянувшись на Сигурда.
— Милорд Эльдред сошел с ума. Да смилостивится Господь над его душой, — ответил Эгфрит. — У него помутился рассудок. — Монах поднял взгляд, снова ткнул в меня пальцем, но на этот раз его жест был полон обвинения. — Евангелия, переписанные святым Иеронимом, должны находиться здесь, в Англии, в нашем молитвенном доме! — гневно бросил он. — Это не какая-то безделушка! Такое сокровище нельзя продать, словно свинью на рынке. Даже если покупатель — сам Карл Великий, да оценит Господь его ненависть к неверным.
Эгфрит поднял руки, закрыл глаза и перекрестился. Я кое о чем догадался. Монах запоздало сообразил, что сказал слишком много. Если он собирался возвратить книгу Христа, то ему меньше всего было нужно, чтобы мы, язычники, знали ее цену в серебре.
— Я открою Сигурду священный свет, Ворон. Он согреет его заледенелую душу, источенную червями. — Эгфрит мельком взглянул на ярла, но тот, похоже, нисколько не обиделся на его слова. — Нас всех ждет награда, вечная жизнь на небесах, если такова будет воля всемилостивейшего Господа. Быть может, Ворон, и для тебя еще не все потеряно, — добавил монах таким тоном, словно предлагал мне весь мир.
— Нет, монах, на меня даже не надейся. Но я обязательно будут рядом, когда ты окрестишь старика Асгота. — Я покачал головой, обернулся и увидел, что годи брел к «Змею», воздев руки к голубому небу. — Этого зрелища я не пропущу, даже если мне предложат столько серебра, сколько весит верзила Свейн.
Похоже, наша перепалка развеселила Сигурда.
— Неужели ты позволишь ему плыть на «Змее» вместе с нами? — спросил я, не в силах поверить, что ярл возьмет на борт дракара этого раба Христа, от которого нет никакого толка. — Ярл, это правда? — Я не мог скрыть ужаса.
Сигурд поджал губы и кивнул. Я прикусил язык. Эгфрит бросил на меня торжествующий взгляд. Я покачал головой и направился к берегу. Кинетрит стояла, устремив взор в море, и заплетала волосы в толстую косу. При виде нее у меня в груди затянулся тугой узел боли. Я понял, что скоро мне предстоит покинуть Англию, пересечь серое море вместе с братством. Я больше никогда не увижу эту девушку.
Сигурд рассказал мне о сражении в лесу с людьми Эльдреда. Натиск норвежцев, стремительный и такой же свирепый, как зимний шторм на море, застал англичан врасплох, и они дрогнули. Клин северных воинов расщепил их не хуже топора, раскалывающего дубовое полено вдоль волокон.
— Этот сукин сын Маугер не стал ждать конца. Он не умеет вести за собой людей. — Сигурд выплюнул эти слова, будто они были отравлены. — Бьярни видел, как он вскочил на коня и помчался так, словно его задница была объята огнем. Англичане сражались храбро, но они остались без предводителя. Ворон, мы рубили их до тех пор, пока они не усеяли землю сплошным покрывалом своих тел. — Ярл стиснул рукоятку меча, висящего на поясе. — Боги наблюдали за нами. Я это чувствовал.
Волчья стая вышла из сражения потрепанная и окровавленная, но с победой. Семеро норвежцев и все, кроме одного, уэссексцы, сражавшиеся в тот день плечом к плечу с ними, пали в бою. Многие получили тяжелые ранения, которые пришлось лечить старику Асготу.
— Многие достойные воины сидят теперь за пиршественным столом в зале Отца всех, Ворон, — закончил Сигурд, и в его суровых голубых глазах проступили слезы.
— Они стряхнут пыль со старых стен, ярл. Один будет гордиться тем, что такие люди пришли к нему. — Я не знал, что еще сказать.
Братство снова собралось вместе — тридцать один норвежский воин, принесший клятву верности ярлу Сигурду. Утро выдалось ясным и солнечным. Скандинавы быстро проверили корпус «Змея», весла и парус.
— Я рад, что твой друг решил присоединиться к нам, — улыбнулся Сигурд, показывая на Пенду, который стоял чуть поодаль и обрабатывал точильным камнем зазубренное лезвие своего меча. — По-моему, он любит серебро не меньше кровавого побоища. — Ярл покачал головой. — Странный он, этот англичанин. Дерется, словно демон. Быть может, его отец был норвежец, а?
— Да, господин, это тот еще свирепый ублюдок, — с улыбкой подтвердил я.
— Пожалуй, то же самое можно сказать про всех нас. — Сигурд провел рукой по золотистым волосам, хитро изогнул брови и похлопал по моей черной пряди, той самой, в которую все еще было вплетено вороново крыло. — Сиськи Фрейи, парень! — усмехнулся ярл. — Ты выглядишь совсем как Флоки Черный, даже еще страшнее.
Могущественный норвежский ярл Сигурд Счастливый никому не прощает измены – тем более презренным англам. А ведь их олдермен осмелился нарушить договор о дружбе и бежал на похищенном у викингов корабле, прихватив с собой чужую добычу! Сигурд со своей «волчьей стаей» бросился в погоню, и никому из англов не удалось уйти. Среди вещей олдермена викинги нашли старую книгу – бесценное Евангелие, стоившее целое состояние. Тогда хитроумный Ворон предложил своему ярлу поплыть в Париж, в земли императора франков Карла, и продать ему эту книгу.
Славен и любим богами ярл Харальд, многочисленны и могучи его воины, крепок и богат город… Но есть люди, которым не по нраву его сила. Один из них – сам конунг Горм, которому не нужны вассалы едва ли не могущественнее его. И вот однажды он столкнул лбами дружины двух соседей – Харальда и Рандвера, – пообещав первому свою помощь, но в решающий момент оставшись в стороне. Преданный им ярл со старшими сыновьями погибли, угодив в расставленную им ловушку, ибо конунг заранее вошел в сговор с Рандвером. Победителю отдали на поток и разграбление город Харальда, и спастись удалось лишь немногим.
…Беспокойная судьба викинга забросила ярла Сигурда Счастливого и его неустрашимых бойцов в священный город Рим. Здесь «волчья стая» приняла участие в возрожденных гладиаторских боях, прельстившись на богатый приз серебром. Тут-то и приметил искусных северных воителей беглый византийский базилевс Никифор. В результате дворцовых интриг он потерял свой трон в Константинополе и теперь горит желанием уничтожить самозванца, захватившего власть в империи. Плата за острую сталь и горячую кровь предложена немалая – Никифор пообещал буквально озолотить Сигурда и его викингов.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Это захватывающее и всеобъемлющее повествование о бурных отношениях между лидерами держав, решавших судьбу мира во время Второй мировой войны: Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным. Перед лицом войны они боролись против общего врага – и против друг друга. Цель была достигнута: они привели союз к победе, но какие секреты остались за закрытыми дверями? Захватывающий авторский стиль повествования, неожиданно живые характеры за монументальными личностями, малоизвестные исторические детали – Келли предлагает свежий взгляд на цепочку принятия решений, которые изменили исход войны.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.