Кровавые следы - [117]

— Ну что ж, Роннау, желаю приятно провести время в Японии, — сказала она приветливо, когда я проезжал мимо. Она была ладной дамочкой. Несмотря на свою рабочую нагрузку, она знала мою фамилию. От личного обращения я почувствовал себя по-особенному.

На улице каталочный сервис закончился и я направился к вертолёту и забрался на борт. Он должен был отвезти меня на авиабазу Таншоннят, откуда гигантская летающая больница С-141 перевезла бы меня в Японию. Это был вертолётный перелёт для одного человека, отчего я почувствовал себя важной персоной. На борту находилась симпатичная девушка из Красного Креста, с короткими светлыми волосами, её прислали для сопровождения. Она держала при себе переносную вакуумную машинку, по видимости, на тот случай, если моя дыхательная трубка забьётся выделениями. Большой необходимости в машинке не было, потому что я мог как следует кашлянуть и выдуть из трубки почти всё, что угодно.

На базе Таншоннят я зашёл в ангар, где находилось втрое больше пациентов, чем в моём предыдущем госпитале, несмотря на то, что он был тех же размеров. Там стояло ровно столько же кроватей плюс ещё такое же количество кресел. Повсюду стояли или прохаживались парни, которые не могли ни сесть, ни лечь, ни заткнуться. Атмосфера была праздничной. Было очень шумно из-за смеха и разговоров. Настало время праздника. Набрав там достаточное количество раненых, чтобы заполнить самолёт, нам предстояло отправляться. Через несколько часов война для нас заканчивалась, по крайней мере, на время. Доктора в Японии должны были определить, достаточно ли мы изувечены, чтобы отправляться обратно в Штаты, или нас можно починить и вернуть в бой.

Я был настроен пообщаться, хоть и не мог полностью присоединиться к разговорам. Поверьте мне, в том помещении звучали более примечательные истории. У одного джи-ай на костылях была вырезка из газеты, где говорилось, что операция «Джанкшен-Сити» длилась немного более месяца, но уже закончилась. Там утверждалось, что потери американцев в операции превысили триста человек убитыми и полторы тысячи ранеными. Конечно же, сообщалось о потерях врага убитыми, ранеными, пропавшими без вести и попавшими в плен столь высоких, что потребовалась бы логарифмическая линейка, чтобы подвести итог. Насколько точными были эти цифры — отдельная история. Один дружелюбно настроенный солдат предложил мне закурить. Когда я отклонил предложение ввиду своего физического состояния, он охотно объяснил мне, как вставить сигарету в трахею и затянуться, сжав губы. Метод сработал и после недели без курева это было великолепно, даже несмотря на то, что сигарета марки «Кул» была с ментолом, а я их обычно не курю.

Впервые я подумал, что трахеостома может пригодиться, а не только доставлять неудобства. Впрочем, был небольшой повод для беспокойства. Если самолёт рухнет в воду между Вьетнамом и Японией, я утону. Эта мысль не вытеснила все остальные и не заставила меня повернуть назад, но всё же она появилась. Выросший у моря, я плавал, словно дельфин, но не тогда, когда вода заливается в дыру у меня в шее. Почему они не выдали мне пробку или резиновую затычку?

Самолёт был огромным. Там помещалось около семидесяти каталок и ещё столько же пассажирских сидений. Солдат из военно-воздушных сил указал мне мою каталку. С моей стороны это вызвало протест. Я не хотел приехать домой на носилках. Я собирался пройти на своё место и лететь, как нормальный пассажир, как будто меня вовсе не отделали. Это было чисто символически, но мне хотелось именно так. Экипаж оказался понимающим, и меня перевели в кресло без возражений. Через два часа полёта я был так вымотан, что буквально не имел сил сидеть прямо. Я застенчиво спросил у экипажа, нельзя ли мне прилечь. И опять они перевели меня без какой-либо критики и едких замечаний.

В остальном наш перелёт в страну Восходящего Солнца прошёл приятно и без происшествий. Для меня это было что-то невероятное. Получив ранение, я был вывезен с поля боя ещё до захода солнца. Теперь, через несколько дней в госпитале в зоне боевых действий, меня увозят с континента и отправляют в нейтральную страну, где безопасно. Дело просто невиданное.

Из-за такого рода вещей я за некоторое время до того пытался убедить Тайнса, Ортиса и ещё нескольких парней из нашего отделения, что с учётом всего этого, Вьетнам был несерьёзной войной в сравнении с Кореей и Второй Мировой. На самом деле, во всех наших крупных войнах появлялись свои преимущества для парня, которому в поле отстрелили задницу, преимущества, которые делали войну более сносной, чем предыдущая. От войны за независимость до гражданской войны, Мировых войн, Кореи и Вьетнама всегда появлялись новшества в области связи, транспорта и медицины, которые облегчали участь среднестатистического бойца. Кто бы выдержал войну без регулярных посылок от мамы, без передвижных медпунктов, без общей анестезии; войну, где обычным делом были ампутации и никаких антибиотиков против неизбежного заражения ран? Это просто немыслимо.

Во Вьетнаме мы заранее знали, что если нас ранит, то мы со всей вероятностью окажемся в госпитале в течение часа и за пределами зоны боевых действий в течение нескольких дней. Нам не приходилось переносить суровые, морозные зимы. У нас всегда было полно еды и сигарет. Мы должны были воевать всего двенадцать месяцев, затем можно было всё бросить и ехать домой. Некоторые наши предшественники не бывали дома по несколько лет подряд. И в довершение всего, один или даже два раза, если мы чувствовали себя психически перегруженными или слишком боялись за себя, то можно было объявить «я в домике» и взять тайм-аут, прервать войну и взять неделю отпуска. Неделя проходила в центрах отдыха и рекреации в Австралии, Японии, Малайзии, Таиланде, на Тайване, или в нашем самом молодом штате, на Гавайях. Разве это не здорово?