Кровавое заклятие - [45]

Риалус, заикаясь, повторил, что весь гарнизон погибнет — словно Маэндер не понимал суть собственной затеи. Без малого три тысячи солдат гарнизона — почти вся Северная Стража, оставшаяся после ухода Алайна, — задохнется и сварится заживо. Они попадут в ловушку и погибнут ужасной смертью. Неслыханно! Это же массовое убийство огромного масштаба. Невероятная низость! Изощренное коварство!..

— Жуткая бойня! — закончил Риалус с неподдельным негодованием. — Допустить…

Маэндер поднялся с дивана, схватил своего невысокого собеседника за плечо и вздернул на ноги. Потом сжал шею Риалуса и подтащил к его любимому стеклу.

— Ты прав: это будет жуткая бойня, но тебе не о чем волноваться. От тебя требуется лишь просто сидеть здесь и пялиться в окно. Обозревай горизонт. Скоро прибудут гости, помнишь? Они уже рядом. Возможно, тебе принимать их не далее как сегодня вечером. Вот тогда, мой друг, ты обрадуешься, что у тебя в запасе столько вареного мяса.

Маэндер ушел, не дожидаясь ответа. Он был так доволен собой, что опасался, как бы восторг не отразился на его лице. Каблуки сапог громко стучали при каждом шаге. Такая походка причиняла боль, но Маэндеру нравилось ощущать, как камень содрогается под ногами — словно сама земля покорна его воле. Он знал, что Риалус смотрит ему вслед с разинутым ртом, в благоговейном ужасе. Такой маленький человечек, подумал Маэндер. Землеройка. Однако он приносит пользу, и им легко манипулировать.

Маэндер находился в прекрасном расположении духа и готов был простить грызуну его недостатки. Великолепный день! Тасрен обрел бессмертие. Хэниш вскоре поведет армию к Алесии по реке Аск, Маэндер двинет свои силы через горы, в Кендовию, а их новые союзники — нюмреки! — прорвутся через Ошению, сея ужас и разрушения. Изученный Мир не видел ничего подобного уже много столетий. А потом армии встретятся, и лучшие акацийские войска полягут еще до начала битвы…

Нынешние времена, думал Маэндер, стоят того, чтобы жить — здесь и сейчас.

Глава 17

Встреча Лики Алайна с воином-нюмреком произошла неожиданно. Генерал долго шел по снегу, перемешанному с каменным крошевом — тропе, которая отмечала путь орды. Усталость тяжким грузом давила на плечи. Мрачная решимость, что вела Лику вперед в первые дни, давно испарилась. Одиночество и лишения сыграли с рассудком странную шутку: останавливаясь, чтобы осмотреться, Алайн видел на горизонте движущиеся расплывчатые фигуры, но все они оказывались миражами. Подойдя ближе, генерал понимал, что здесь никого нет и не было. Все чаще и чаще он погружался в воспоминания. Реальный мир давно сменился воображаемым, выстроенным из событий прошлого. Лика почти забыл, куда и зачем он идет по пустынным заснеженным равнинам. Картины недавней бойни почти изгладились из его памяти.

Он брел по равнине к западной оконечности Пустошей. В голове не осталось ни одной четкой мысли. Земля перед ним оставалась такой же голой и лишенной растительности, как и прежде, но теперь она была неровной, складчатой, точно морщинистая кожа. Тут и там равнину пересекали русла замерзших рек, еще не потревоженных близостью весны. Спускаясь в очередную низину, Лика терял из виду горизонт, однако тропа орды была хорошо заметна. Она уводила все дальше и дальше — такая же прямая. Лика брел по ней, опустив взгляд к земле.

Так он преодолел очередной подъем и начал спускаться в овраг, который через несколько месяцев станет ложем реки. Вдруг Лика заметил несколько темных фигур, однако соображал он туго и не сразу понял, что именно видит. Потом до него донеслось ворчание — первый звук живого существа, который он услышал за долгое время. Этот звук был сигналом тревоги, и он пробудил чувства Алайна. Генерал замер на месте. Санки поехали по гладкому склону и толкнули его под коленки.

Впереди было два живых существа и одно мертвое. Ворчание исходило от шерстистого носорога. Зверь стоял примерно в сорока ярдах от Лики — почти рядом. Достаточно близко, чтобы Алайн мог представить ощущение от прикосновения к его грубому меху. Были видны кольцеобразные бороздки на роге зверя и гравировка на пряжках ремней седла. Носорог решил, что присутствие Лики несет в себе опасность, и подался назад, мотая головой из стороны в сторону. Неподалеку от него сидел один из белокожих гигантов, склонившись над рукотворным очагом. Он поднял голову и посмотрел на носорога — должно быть, не понимая, отчего забеспокоился зверь. Потом его взгляд переместился на Лику. Что делал здесь этот человек, почему он остался один — выполнял ли какое-то задание или просто отстал, — этого Лика так никогда и не узнал. Они не могли поговорить. То, что увидел Алайн, немедленно воскресило в его памяти воспоминания о жуткой, доселе невиданной резне — нюмрек собирался закусить человеческой плотью. Над котлом, стоявшим в очаге, висело тело молодого мужчины. Мертвец был обращен лицом вверх, руки и ноги касались снега, в то время как спина поджаривалась, коптилась в дыму и тушилась на пару — все одновременно. Нюмрек как раз протянул руку, чтобы кинуть порцию плоти и внутренних органов в похлебку, бурлящую в котле… и тут заметил Лику. Он отложил нож и встал, раскинув руки в стороны, словно престарелый рабочий, готовящийся поднять непосильный груз. Затем нагнулся и пошарил по снегу вокруг себя. Когда же нюмрек выпрямился, в одной руке он держал копье, а в другой — изогнутый меч.