Кровавое пробуждение - [104]

— У тебя нет такого права! — прошипела Кровь.

Дракон резко обернулся и принял боевую стойку напротив призрачной сущности.

— У меня есть право! По законам загробной жизни, Долина Духа и Света имеет больше власти, чем Долина Смерти и Тени. И по нашим законам, чистая душа того, кто прожил безвинную жизнь, может быть вызвана молитвой, чтобы вступиться за другого. Если такая молитва сопровождается согласием одного пожертвовать жизнью ради другого, тогда боги могут услышать его просьбу. — Глаза Дракона обвели комнату и остановились на Накари. — Маг молился близнецу о спасении жизни их брата, даже после того, как Маркус отказался от этого. Шелби вступился по просьбе близнеца, и боги удостоили его своим присутствием. — Он указал на алтарь, где до сих пор лежал избитый ребенок, милосердно находящийся без сознания. — Вы все еще получите свою жертву — или свое возмездие, — но лишь тогда, когда этот Благословлённый скажет свое слово.

Кровь завыла в ярости, завизжав и выпустив когти. Она зарычала, призрачные руки сжались в кулаки.

Дракон выпрямился в полный рост, его хвост рассекал воздух, заостренные чешуйки сияли угрозой расправы. Он рассмеялся угрожающим рыком.

— Не испытывай меня. Ты можешь быть могущественной, но я все равно остаюсь богом. Тебе не победить меня.

Сущность в ярости отступила.

Маркус посмотрел вверх, на лицо брата, испытывая чувство стыда.

— Шелби, — пробормотал Воин, — мне так жаль. Мне правда так жаль…

Тот в ответ лишь сильнее стиснул плечи Маркуса.

— Ты не виноват, брат. — Он поднял взгляд и по очереди посмотрел на Натаниэля, Накари и Кейгена. — Никто из вас не виноват.

Братья придвинулись ближе, слезы потекли по их щекам.

Не в силах больше себя сдерживать, Шелби встал, обернулся и обнял Накари.

— Брат, — прошептал он, его голос дрожал, — плоть от плоти моей, кровь от крови моей, близнец моей души, я слышал твои молитвы — сегодня и каждый день. Ты должен простить себя за то, что не был здесь в тот день… за то, что не смог попрощаться.

Накари плакал, уткнувшись в плечо близнеца, держась за него так крепко, как будто от этого зависела его жизнь. Мысленно они обменялись словами по личному каналу связи, затем Шелби отступил и снял с шеи амулет.

— Возьми вот это, — попросил он. — Я не смогу больше прийти к тебе, пока ты сам не попадешь в Долину Духа и Света, но ты можешь позвать меня с помощью амулета, и, где бы я ни был, я услышу тебя. И когда смогу, отвечу. Ты близнец моей души, смерть не может разлучить нас.

Маг сжал амулет, надел его на шею и вновь притянул к себе брата. Когда они, наконец, выпустили друг друга, Шелби положил руку на сердце Накари, и она засветилась белым светом.

— Я дарю тебе мир, брат. Живи ради нас обоих.

Он повернулся к Натаниэлю, но тот все ещё не мог успокоиться: его гнев был сильным, боль — слишком свежей. Шелби протянул руки, и Натаниэль отступил, отодвигаясь от брата, которого так любил.

— Все хорошо, — прошептал Шелби.

Воин покачал головой. Его боль, сожаление и чувство вины были так сильны, что они стеной внезапно выросли между братьями.

— Нет, — он снова покачал головой.

— Я видел твою жену и сына, — мягко сказал Шелби, продолжая смотреть на Натаниэля. — Они так прекрасны! И ты назвал моего племянника в честь нашего отца — Кейтаро Шторм Силивази. Я рад за тебя.

Воин закрыл лицо руками.

— Нет!

Шелби сделал неуверенный шаг к нему.

— Я прощаю тебя, хотя мне нечего прощать.

— НЕТ. — Мужчина упал на колени, и Шелби последовал за ним.

— Натаниэль… брат…

Шелби обхватил руками гордого Мастера Воина, и у Маркуса перехватило дыхание. Как и каждый в этой комнате, он был поражен силой страдания Натаниэля. Душераздирающие рыдания мужчины сжимали грудь в бесконечной печали, и, казалось, прошла вечность, прежде чем Шелби прошептал что-то на ухо брату и вновь положил руку на беспокойное сердце, даруя мир.

Затем он встал и обернулся к Кейгену.

— Доктор Джекил, — дразня, сказал Шелби, — мой брат, Целитель. — Его широкая улыбка дарила тепло сердцу Древнего, когда они приблизились друг к другу и тепло обнялись.

Кейген погладил его по волосам так нежно, словно держал в руках ребенка или величайшую драгоценность на земле.

— О боги, как же я скучал по тебе, — голос Целителя оборвался. — Я хотел бы последовать за тобой в следующую жизнь.

Шелби кивнул, его зеленые глаза искрились добротой.

— Я знаю, Кейген. Я знаю. Но ты очень важен; твой дар нужен здесь. Брат, я буду ждать тебя в Долине Духа и Света, и мы снова однажды будем вместе — но не сейчас. Твое время еще не пришло. Живи с миром, брат. Ради меня… живи с миром.

Кейген все еще держал его в объятиях, пока Шелби, наконец, мягко не отстранился, и затем он продолжал пристально смотреть на него, как бы запоминая каждую линию и деталь его лица.

— Я люблю тебя, Шелби.

Тот улыбнулся, выглядя совершенно довольным.

— А я тебя, брат. — И снова повернулся к Маркусу.

Шелби медленно подошел к Древнему Воину и не спеша опустился на колени рядом с ним.

— Маркус… — Его голос звучал, словно песня. — Я знал, что если кто-то и решится последовать за мной, это будешь ты. Если кто-то и откажется от своей жизни, это будешь ты. Если кто-то и сойдет со своего пути, это будешь ты. Я видел, как разворачивались события, видел вашу с Накари расправу над Валентайном. — Подняв голову, он вновь посмотрел на близнеца, и по-дружески, шутя стукнул его кулаком. — Спасибо тебе, брат. Это было самое справедливое правосудие, которое я когда-либо видел. — И затем снова повернулся к Маркусу. — Но это не уменьшило твоих страданий.