Кровавое пробуждение - [100]

Киопори нахмурилась.

— Он действительно прекрасен, и да, я не понимаю весь этот ужас, но не собираюсь изображать из себя богиню или притворяться, что обладаю достаточной силой, чтобы отменить древнее проклятие, продержавшееся больше тысячи лет. И я не забыла время, проведенное в логове Сальваторе. Я не просила тебя пожалеть его. И бы не стала рисковать твоей жизнью. Разве ты не мог дать мне хотя бы одну минуту, чтобы примириться… со своей душой?

Маркус закрыл глаза.

— Мне это не нравится, но, если ты желаешь, я позову Накари назад, — вздохнул он. — Но перед этим я хочу, чтобы ты поняла кое-что: в моей семье я — первенец.

Принцесса пристально посмотрела на него и затем неуверенно произнесла:

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

— Когда моя мать родила Натаниэля и Кейгена, они с моим отцом праздновали рождение двойни. Когда родились Накари и Шелби, было тоже самое. Но когда родился я, мне пришлось разделить лоно своей матери с Темным, и моего безымянного брата — моего близнеца — точно так же отняли у матери… отняли у меня. По-твоему, я никогда не думал о нем? Никогда не желал хотя бы увидеть его лицо, иметь какое-нибудь воспоминание о нем? Ты считаешь, я никогда не думал о том, что было бы… если бы все обернулось иначе? Я тоже вопрошал о жестокости этого Проклятия, но важно лишь то, что вера моя непоколебима. Я, как и родители, не сомневаюсь в правильности того, что должен сделать. Видеть тебя, держащую на руках этого ребенка… еще раз задуматься о близнеце… я тоже должен жить с этим Проклятием, Киопори.

Принцесса на мгновение закрыла глаза, и, когда открыла их вновь, её взгляд выражал сострадание.

— Прости, Воин. Я забыла… саму суть этого Проклятия. — Девушка покачала головой. — Но что сделано, то сделано. И ты совершишь то, что должен, с достоинством и честью. — Киопори положила руки на живот и погладила его. — Он определенно возмущен, если ты не заметил. Мне кажется, он кричит там внутри: «Что за задержка!». Так что нет, не стоит возвращаться к тому, безымянному. Давай встретим нашего сына.

Маркус провел руками по её шелковистым волосам.

— Ты уверена? Между нами не должно оставаться никаких сожалений и обид.

Киопори взяла его лицо в свои руки.

— Это момент радости и горечи. Как может проклятие быть иным? Но твои слова подарили мне ту уверенность, в которой я нуждалась, и между нами теперь только мир и любовь, Воин. Призови нашего сына.

Маркус заглянул в прекрасные глаза Принцессы и вновь почувствовал очарование ее души.

— Ты мой мир, — прошептал он и наконец и повернулся к их второму ребенку. Со словами извинения вампир повторил древнюю молитву и позвал малыша к себе.

Когда золотая пыль вновь заполнила комнату и контур ребенка начал появляться, все вопросы и волнения отошли на второй план перед благоговением и трепетом. Мальчик, материализовавшийся в руках Маркуса, был, несомненно, великолепен. Как у матери и отца, его волосы имели цвет воронового крыла, черные, как сама ночь, и прекрасные, как чистый шелк. Но его глаза — его глаза пленяли. Соединив в себе оттенки родителей, они стали цвета янтаря и золота, с завитками синего в центре, как совершенное произведение искусства — цвет заходящего солнца над горизонтом в ясном небе. Черты его лица были столь же благородными, как у отца, и утонченными, как у матери. Такая мужская красота сможет однажды посоперничать даже с красотой Накари.

Маркус улыбнулся, внезапно растерявшись и не зная, что ему делать дальше. Мужчина осмотрел руки и ноги малыша и рассмеялся, когда тот пихнулся и ударил его по рукам в ответ на прикосновение.

— Он сильный.

— Разумеется, — усмехнулась Киопори.

Она попыталась сесть, и Маркус мысленно потянулся к Принцессе, чтобы помочь.

— Это оскорбляет тебя? — спросил он, не до конца понимая ее правила.

Киопори просто покачала головой.

— Глупый, конечно, нет. К счастью, у нас теперь целая вечность, чтобы понять друг друга. — Принцесса потянулась к нему и сложила руки, чтобы взять ребенка. — Можно?

Маркус поспешно кивнул.

— Конечно.

Когда вампир положил ребенка на руки матери, её лицо засветилось гордостью и любовью.

Два ангела. И оба принадлежат ему.

— Мы еще не выбрали имя, — сказала Принцесса, протянув мизинец младенцу, который сразу же крепко за него ухватился. Слезы потекли по ее лицу, когда Киопори засмеялась и улыбнулась, состроив гримасу сияющему ребенку.

Маркус положил руки на голову сына и мягко погладил его блестящие волосы.

— Несмотря на то, что современные имена довольно… яркие… я больше предпочитаю средневековые. Сильные, гордые и серьезные имена.

Киопори улыбнулась.

— И какое же ты выбрал?

Ребенок икнул, и они оба рассмеялись. Маркус пожал плечами.

— Возможно, что-нибудь со значением: Воин или Завоеватель.

Киопори вздохнула.

— Ну конечно. У этого ребенка нет шанса стать кем-либо другим, не так ли? Быть может, Магом или Судьей?

Маркус нахмурился.

— Ты смеешься надо мной, женщина? Разумеется, нет. К пяти годам он уже будет отменным стрелком.

Киопори пощекотала животик малыша, и тот заёрзал.

— Не беспокойся, — мягко прошептала она, — я прослежу за тем, чтобы ты сам выбрал свой путь.