Кровавое Крещение «огнем и мечом» - [14]

Охочий до вина Мешко выпил с Блудом заздравную чашу в знак дружбы.

Когда-то Мешко был красив и статен, но обжорство и пьянство с годами сделали свое дело. Ныне от статной и мускулистой фигуры Мешко не осталось и следа, он растолстел и обрюзг, как его отец Земомысл в такие же годы. Впрочем, на лице у Мешко все так же играла задорная улыбка, а в его голубых с прищуром глазах, в каждой его морщинке по-прежнему сквозило приветливое добродушие.

Длинные светло-русые волосы Мешко заметно поседели, поседела и его жидкая бородка, и густые усы. Лишь в лохматых темных бровях Мешко не было ни единого седого волоска. У Мешко появилась заметная одышка, в нем стало заметно меньше ловкости и проворства в движениях.

Мешко был хорошо осведомлен о случившихся в Киеве событиях двухлетней давности, ему было ведомо, что в кровавой распре между сыновьями покойного Святослава Игоревича верх взял Владимир, рожденный рабыней. Ярополк поплатился жизнью, а все его сторонники бежали из Киева кто куда.

Об этом и зашел разговор за столом между Мешко и Блудом.

— У тебя нашел пристанище Вифиль, бывший дружинник Ярополка, — молвил Блуд, стараясь не смотреть Мешко в глаза. — Этот Вифиль очень сильно досадил князю Владимиру. У него на руках кровь Малуши, матери Владимира. Вот Владимир и прислал меня сюда с требованием к тебе, княже…

Блуд невольно запнулся, встретившись взглядом с Мешко.

— С каким требованием? — спросил Мешко, жуя разваренный свиной хрящ.

— Владимир требует выдачи Вифиля, княже, — ответил Блуд. — Он хочет свести счеты с Вифилем по праву кровной мести.

Мешко перестал жевать и нахмурился, в его глазах промелькнули удивление и тень недовольства. Взяв со стола тряпку, Мешко принялся вытирать ею свои толстые жирные пальцы.

Блуд напряженно ждал дальнейшей реакции Мешко. Он вертел в руке чашу с недопитым вином, не поднося ее к губам.

— Сколько лет князю Владимиру? — поинтересовался Мешко, взглянув на Блуда.

— Семнадцать, княже, — сказал Блуд.

— Стало быть, юнец Владимир смеет выставлять мне требование, — с хмурым выражением на лице обронил Мешко. — Владимиру нужна голова Вифиля, на котором кровь его матери. При этом Владимир ссылается на право кровной мести. — Мешко швырнул тряпку обратно на стол. — Токмо Владимир не учел того, что я ему далеко не ровня. Я — христианин, а не язычник, как Владимир. Языческое право кровной мести меня более не касается. Я живу по христианским обычаям, которые запрещают кровную месть.

Блуд с пониманием закивал, всем своим видом показывая польскому князю, мол, он всего лишь посол и выполняет волю Владимира.

— Вифиль отменный воин, он уже доказал мне это, — продолжил Мешко. — Вифиль преданно мне служит, с какой стати я должен пожертвовать им? К тому же Вифиль пришел ко мне не один, а с двадцатью другими варягами. Ежели я выдам Вифиля Владимиру, то и эти воины меня покинут. А я не хочу их потерять! Врагов у меня хватает, поэтому опытные и смелые ратники мне всегда нужны.

— Вобщем-то, меня прислал сюда Добрыня, Владимиров дядя, — проговорил Блуд, доверительно понизив голос и глядя в глаза Мешко. — Владимир лишь сидит на княжеском троне, а всеми делами заправляет Добрыня. Без Добрыни Владимир и не добился бы высокого стола киевского. Если откровенно, княже, Добрыня мне самому как кость в горле. Добрыня всюду сует свой нос, помыкает Владимиром и его ближними боярами, ни с чьим мнением не считается. Не было бы Добрыни, и не стал бы Владимир требовать у тебя, княже, выдачи Вифиля.

— Вот оно что… — протянул Мешко, потирая свой мясистый нос. — Выходит, князь Владимир не своим умом живет, а ходит на поводу у своего дяди. Что за человек этот Добрыня?

— Роду-племени он не знатного, — заговорил Блуд, счищая ножом кожуру с яблока. — Святослав Игоревич приблизил Добрыню к себе, когда сделал его сестру Малушу своей наложницей. Добрыня опекает Владимира с самого его рождения. Когда Владимир поехал в Новгород на княжение, то и Добрыня отправился вместе с ним, на то была воля Святослава Игоревича. После убийства Ярополком брата Олега Добрыня и Владимир бежали из Новгорода к варягам за море. Собрав войско из варягов, Добрыня с племянником вернулись в Новгород и объявили войну Ярополку. Дальнейшее ты знаешь, князь.

— Каков воитель из Добрыни? — поинтересовался Мешко. — Я слышал, он примучил древлян, разбил ятвягов.

— Да, воевать Добрыня умеет, — кивнул Блуд, — но до Святослава Игоревича ему далеко.

— Ну, такие-то воители, как Святослав, и рождаются раз в сто лет! — усмехнулся Мешко. — А есть ли склонность к ратным подвигам у князя Владимира?

— Нет и в помине, княже! — отозвался Блуд с презрительной миной на лице. — Владимиром владеет одна-единственная склонность — это непомерное сластолюбие. У него уже три жены, не считая наложниц. Владимир и вдову Ярополка тоже затащил к себе в постель.

— Тогда этот мальчишка мне не опасен, — ухмыльнулся Мешко, ласково потрепав по плечу сидящего рядом с ним четырнадцатилетнего сына Болеслава. — Гляди, Блуд, как вымахал мой наследник!

Лицом Болеслав был очень похож на отца, у него был такой же крупный орлиный нос, такие же широкие скулы, такой же высокий лоб и массивный подбородок. Волосы у Болеслава были гораздо темнее, зато густые брови заметно светлее, чем у отца. Ростом Болеслав уже сравнялся с отцом, а его могучий торс и мускулистые руки говорили о недюжинной физической силе.