Кровавая роза - [90]
Бесстрашный Сото дрожал. Фульвио предложил ему выпить.
– Послушайте, друзья, не верьте в эти бабкины сказки, только наука – достоверна. Что касается меня, я не верю в проклятия.
– Ваш кузен, княгиня Зефирина, прекрасно воспитан, я оценил его присутствие, хотя и ревновал немного, ибо он так привязан к вам! – заметил Сото.
– Вот почти и вся история, Зефирина, – продолжал Фульвио, не обращая внимания на замечание Сото. – Мы познакомились с доблестным Фернандо, он сказал мне, что вы остались в Куско, и я отправился туда с армией Пизарро. По пути у нас было несколько стычек, и вы вошли в город во время праздника Солнца… Я искал вас везде. Мы встретили Гарсиласо де ла Вега, обеспокоенного вашей судьбой. Он думал, что толпа увлекла вас за собой в храм Солнца. Ходили слухи, что там приносят в жертвы людей. Гро Леон взвился в небо над нашими головами и вернулся с криком: «Sardin! Sang! Soleil! Secours!»[156] Вместе с Сото, Паоло, несколькими аркебузирами и пушкой мы пробрались в храм Солнца. Там я встретил Пикколо, который бежал за помощью. Выстрелами аркебуз мы разогнали этих безбожников, я еле успел вспрыгнуть на помост и схватить палача за руку… Что случилось потом, вам известно, любовь моя!
Фульвио похлопал Зефирину по руке.
– Вы спасли мне жизнь, Фульвио, – прошептала Зефирина.
Они обменялись Долгими взглядами.
– Пизарро ни в коем случае не должен был убивать Атагуальпу, это политическая ошибка! – бросил Гарсиласо де ла Вега.
– Инка Манко, брат Гуаскара, требует корону.
– Ты ошибаешься, Сото… Кажется, Манко впоследствии исчез.
– Можно ли опасаться восстания инков? – спросил Фульвио.
– Нас двести, а их десять миллионов…
Ужин подходил к концу. Глубокая грусть завладела Зефириной. Бывший свинопас Пизарро предал смерти наследника бога Солнца.
Опустилась ночь. Оставив мужа и конкистадоров продолжать их споры, Зефирина вышла из флигеля на террасу. Вдали за серыми стенами парка слышались крики солдат-мародеров.
Зефирина запрокинула голову. Взошла луна, и золотистые башни Куско замерцали в ее сиянии. Кроваво-красные блики отражались в серебряном диске. Крупные слезы брызнули из глаз Зефирины. Они струились по щекам, и молодая женщина не могла остановить их поток.
– Скоро нужно будет идти туда!
Рука Фульвио опустилась ей на плечо.
– Вот, в самом центре земли мы, наконец, вместе, Зефирина! Мы бы и хотели в это верить, но не можем. Я часто мечтал об этом мгновении, когда сидел на веслах рядом с Паоло. Но никогда ничего не происходит так, как себе представляешь. Я думаю, может, к лучшему, что я исчез. Все-таки она вышла за меня замуж против воли. Вдова – молодая и красивая, она без труда найдет себе супруга.
«Почему он так жесток?»
– Вы не имеете права так говорить, Фульвио!
Горькие рыдания замерли в груди у Зефирины. Фульвио поднял голову.
– Ты красива, еще красивее, чем раньше! – проговорил он с какой-то грустью.
Пальцами он вытер ее слезы.
– Ты не должна плакать, Зефирина.
– Я слишком страдала, Фульвио, вдали от вас, вдали от наших детей… Мне пришлось оставить нашу маленькую Коризанду во Франции у госпожи Маргариты… я… Я боюсь… Посмотрите на луну, этот кровавый свет – дурное предзнаменование.
– Да нет, это всего лишь отблеск пожара в небе.
– О, Фульвио, вы совсем не изменились, у вас всегда на все есть ответ! – простонала Зефирина, уткнувшись головой в грудь мужа.
Фульвио очень крепко сжал ее.
– Я знаю, вновь обрести друг друга – тяжело. Нам нужно время. В глубине души ты привыкла к свободе, я женился на маленькой Саламандре, юной и золотоволосой, а встретил женщину, свободную, вольную, оставляющую на своем пути разбитые сердца.
– Как вы можете говорить такое, Фульвио, все это время я не переставала думать о вас, – прошептала Зефирина.
Не отвечая, Фульвио взъерошил золотую шевелюру жены.
– Пойдем, пора. Нам нужно приготовиться. Иди, Зефирина.
Вздохнув, князь Фарнелло повел свою жену во флигель.
Испанцы откланялись. Они собирались отправиться за приказаниями в генеральный штаб Пизарро, расположившийся в бывшем дворце Верховного Инки.
Их не удерживали.
– Доброй ночи, Зефирина.
Сото очень нежно поцеловал руку молодой женщине. Она поспешно отдернула ее. Однако от сверкающего взгляда Фульвио ничто не ускользнуло из этой сцены.
Было где-то около десяти вечера, когда князь и княгиня Фарнелло в сопровождении Паоло, Пикколо, Пандо-Пандо и мадемуазель Плюш, которая наотрез отказалась снова остаться одной в этом «дьявольском городе», вышли на опустевшие улицы.
Кроме Гро Леона, летевшего над их головами, да нескольких мародеров, пробегавших то там, то здесь, казалось, в Куско не осталось больше ни одной живой души.
ГЛАВА XXXIV
ОЗЕРО ТИТИКАКА
От стены отделилась тень. Это был Буа-де-Шен.
– Что там? – прошептал Фульвио.
– Ни одной живой души, и никто не входит и не выходит из этого их чертова собора, капитан… Кроме солдат, которые там все разграбили, клянусь честью нормандца, там больше никого нет!
– Вы слышали, Зефирина? – прошептал Фульвио.
– Держи, приятель!
Паоло принес немного еды для Буа-де-Шена, и пока нормандец с аппетитом уплетал ее, Фульвио представил его Зефирине.
– Это Буа-де-Шер, Зефирина, мой добрый товарищ по галерам!
