Кровавая плата - [86]

* * *

Хотя Грег понимал всю необходимость камер наблюдения, он никогда их не любил. С ними он чувствовал себя немного соглядатаем. Он предпочитал, когда работали два-три охранника – кто-то постоянно патрулировал территорию, а кто-то оставался на центральной позиции за стойкой. Камеры просто не могли заменить специально подготовленного человека на посту. Но специально обученным людям нужно было платить, а камерам – нет, поэтому приходилось работать с ними.

Когда привлекательная молодая девушка вышла из джакузи и потянулась за полотенцем, Грег вежливо отвел глаза. Может, он стал слишком стар, но эти две полоски ткани никак нельзя назвать купальником. Когда он снова посмотрел на экран, то увидел лишь ровные ряды машин в подземном гараже.

Он откинулся на стуле и поправил черную повязку на рукаве, которую носил в честь миссис Хьюз и Оуэна. Без них дом будет уже не тем, что прежде. Ночь шла, а Грег все ждал, когда же они отправятся на свою последнюю прогулку перед сном. Приходилось напоминать себе, что он больше никогда их не увидит. Молодой человек, которого он сменил на посту, сделал удивленное лицо, увидев повязку, а затем еще более изумился, когда услышал объяснение. Современная молодежь не знала, что такое уважение – ни по отношению к мертвым, ни по отношению к властям, ни по отношению к самим себе. За последние десять лет Генри Фицрой был одним из немногих, кто понимал.

Генри Фицрой. Грег потянул за нижнюю губу. Прошлой ночью он поступил очень и очень глупо. Ему было стыдно, он сожалел о том, что сделал, и все же он не был до конца уверен, что ошибся. Как говаривал старина сержант: «Если оно ходит как утка, крякает как утка и ведет себя как утка, велик шанс, что это утка». Сержант имел в виду нацистов, но Грег полагал, что к вампирам это тоже относится. Хотя он сомневался, что такой человек, как мистер Фицрой, способен на столь сумасшедшее убийство, но выражение, которое Грег прочел в его глазах много недель назад, было до пугающего разумным. Кроме того, он сомневался, что такой мужчина, как мистер Фицрой, позволил бы гостившей у него юной леди открывать двери в неглиже. Он бы встал и сделал это сам. Когда Грег достаточно успокоился, чтобы обдумать ситуацию, то понял: она точно что-то скрывала.

Но что?

Его внимание привлекло движение на одном из мониторов. Грег нахмурился. Мимо пожарного выхода на седьмом этаже промелькнуло нечто черное. Оно двигалось так быстро, что невозможно было разглядеть. Он принудительно перевел систему в ручной режим и активировал камеры на лестничных клетках.

Несколько секунд спустя камера на пятом этаже показала Генри Фицроя – он перескакивал через две ступеньки и хмурился. Он ничем не отличался от любого другого молодого человека в хорошей физической форме – и плохом настроении, – который решил не тратить время на ожидание лифта. Хотя сам Грег не стал бы спускаться с четырнадцатого этажа пешком, ничего сверхъестественного в том, что делал Генри Фицрой, не было. И делал он это самым обычным способом.

Вздохнув, Грег вернул камеры в режим случайного переключения.

– А что, если оно ведет себя как утка лишь часть времени? – спросил он вслух.

* * *

Генри спустился до шестого этажа, и произошедшее накануне взяло свое – ему пришлось идти медленнее, практически как смертному. Он зарычал и оперся о перила, обозленный тем, что мышцы отказываются работать так, как должны. Вместо того чтобы ступать на лестницу один раз в середине пролета, ему приходилось использовать каждую ступеньку.

Когда он оказался возле машины, то был в преотвратном настроении. Из гаража он выехал на слишком большой скорости, отчего выхлопная труба процарапала бетон на подъеме. Звук заставил его успокоиться. Он едва ли доберется на место быстрее, если машина сломается или на него обратит внимание полиция.

Пока он нетерпеливо ждал зеленого света в крайнем ряду, то уловил знакомый запах.

– БМВ? Ты, должно быть, шутишь. – Тони оперся на предплечья, заглянул внутрь через открытое окно и цокнул. – А если эти часы «Ролекс», – добавил он тихо, – то я хочу назад свою кровь.

Генри знал, что в долгу перед парнем, а потому постарался скрыть рвущуюся наружу ярость. Он почувствовал, что ощерился, и понял, что не слишком преуспел.

Если Тони и не был уверен в том, что же произошло прошлой ночью, то выражение лица Генри, в котором не осталось почти ничего человеческого, заверило его, что это был не сон. Если бы гнев Генри был направлен на парня, тот уже вовсю улепетывал бы и остановился бы только с восходом солнца, когда оказался бы в безопасности. Но сейчас он лишь убрал руки с автомобиля.

– Я думал, ты захочешь поговорить…

– Позже.

Если мир переживет сегодняшнюю ночь, они поговорят. Это было несрочно.

– Да. Точно. Позже сойдет. Скажем… – Тони нахмурился. – С Викторией все в порядке?

– Я не…

Светофор сменился. Он втопил педаль.

– …знаю.

Тони стоял и смотрел, как удаляется машина. Он поджал губы и спрятал руки глубоко в карманах, перекатывая четвертак между пальцами.

– Вот это мой домашний номер. – Вики протянула ему карточку, затем перевернула ее, чтобы показать написанный на обратной стороне от руки номер. – А вот по этому номеру ты можешь позвонить, если окажешься в беде, но не сможешь связаться со мной.