Кровавая купель - [47]

Черно-белые фотографии были достаточно четкими, будто сняты местным эскдейльским умельцем. На них были двадцать мужчин и женщин, наблюдающих за гостиницей и ее играющими обитателями. Они были похожи на натуралистов, исследующих образ нашего поведения, — как будто они унесут куда-то собранные сведения и используют при выработке стратегии.

Одежда обвисла, длинные волосы спутались, у мужчин были бороды. Один старик держал длинный шест. Случалось вам есть шашлык? На шест были нанизаны маленькие головы.

Дел-Кофи показал на человека с шестом:

— Это мой дядя. Он воспитывал меня вместе с матерью. А это… — он показал на шест с головами, — кажется, это мои двоюродные братья.

Вдруг гудение пчел в цветах стало невероятно громким. Я показал на мужчину и женщину, стоящих на гребне холма:

— А вот мои родители.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ Секс и убийство

Четырнадцать дней прошли. Дэйву Миддлтону оставалось жить семь дней.

— Ох!..

— Я тебе сделал больно?

— Нет… хорошо… ох, как хорошо!

Я лежал на спине, Сара надо мной. Солнце раннего утра подожгло занавесы пламенной иллюминацией.

Она прижималась ко мне, обнаженная, тяжело дыша, опустив голову и уронив волосы мне на грудь.

Повеление Боксера. Работать шесть дней в неделю. На седьмой день — отдых и развлечения. Мы с Сарой жадно повиновались.

Она целовала меня в лицо, в шею, в грудь, энергично двигаясь всем телом и тяжело дыша. Мои руки ласкали ее груди, загорелые за много дней на солнце.

— Не бросай меня, никогда не бросай меня. Ник, никогда… ах!.. обещай… никогда…

— Обещаю… сумасшедшим надо быть… чтобы бросить… такое… Как ты КРАСИВА! БОЖЕ!

Десятью минутами позже мы лежали тихо, переплетя руки и ноги, глядя на танцующие в лучах пылинки.

— Лучше, Ник, правда?

— С каждым разом все лучше и лучше.

— Да нет! — Она тихо рассмеялась. — Я не про это. В общине сейчас лучше, когда стал править Боксер.

— А ты не скучаешь по той внушающей трепет власти, которую дал тебе Распорядительный комитет?

— Нет. Власть манит, когда ее у тебя нет. А когда она у тебя есть, это только проблемы, вороха и вороха проблем.

— Например?

— Заботы, зависть. Многие терпеть не могут, когда им говорят, что делать. Да не строй гримасы, Ник Атен, это правда! И еще — ответственность за жизнь и благополучие людей. Мы потеряли людей по дороге. Будь мы неопытнее и поумнее, они все были бы сейчас живы.

— Ты про Джо и остальных в микроавтобусе?

— Если бы мы тебя тогда послушали. Ник, они были бы живы.

Мы еще немного поговорили. Ситуация действительно стала лучше. Даже некоторое облегчение мы испытывали, что этот затянувшийся на все лето пикник закончился. Может, он был вроде кильватерного следа от нашей прошлой жизни, семей и друзей, которые исчезли в тот апрельский день.

Сара задумчиво погладила меня по животу.

— Дэйв Миддлтон тоже доволен. Не все делается так, как он хочет, но зато есть какой-то порядок, община снова работает. И он был прав, знаешь ли. Когда-нибудь нам придется учиться выживать по-настоящему, а это значит — выращивать растения, заводить скот, делать инструменты и одежду.

Я хмыкнул. Поглаживающие пальцы Сары меня сейчас интересовали куда больше ее слов.

— Единственный, кто недоволен, — продолжала она, — это Мартин. Ты слыхал, что он просил у Боксера людей для полевых исследований? А получил сапоги Боксера для чистки. Шесть пар. Ник, ты меня слушаешь? Ник! А-ах! Только не языком, это щекотно…

Визжа от смеха, она потянула меня с кровати. Мы свалились на пол, хохоча оба.

И все еще были заняты любовью, когда послышались выстрелы.

Кто-то там стреляет крыс или ворон или садит по пустым банкам — какая разница? Длинные ноги Сары обернулись вокруг меня, и это было моей вселенной под полотняной простыней, вселенной, полной жара, возбуждения и бесконечного наслаждения.

* * *

В дверь заколотили через пятнадцать минут.

— Ник! Сара! — Голос Дэйва ворвался в дверь, как пуля. — Быстрее вниз! Случилось что-то страшное!

— Что такое? Дэйв, что случилось? — Сара натягивала футболку.

Но Дэйва уже не было — он колотил в двери других комнат коридора.

Когда я натягивал джинсы, мне одно стало ясно, как это утреннее солнце.

Мы снова влипли в глубокую задницу.

* * *

Мы стояли под яблонями и смотрели вниз. Дэйв показывал палкой:

— Восемь, девять… десять. Бедный мальчик! А, вот еще одна. Одиннадцать пулевых ранений.

Кто бы ни застрелил Боксера, работа была сделана тщательно. Он лежал на спине, и вид был такой, будто его обмакнули в кровь. Одна пуля вошла прямо в затылок и выступала из лба на выходе. Она была похожа на медную заклепку в коже.

— Креозоты? — спросил Саймон, с бледным, как бумага, лицом.

Дэйв покачал головой.

— Убийство. — Он накрыл тело одеялом. — Это сделал один из нас… Саймон! Приведи пару ребят постарше отнести тело в конюшню. Похороним его позже. Билли, Кристофер! — Вышли двое пацанов двенадцати лет. — Обойдите всех и попросите… нет, прикажите, чтобы все собрались перед главным входом точно в одиннадцать часов. Я сделаю объявление. Дженет, не будешь ли ты добра сбегать в деревню и попросить Мартина Дел-Кофи и Китти прийти ко мне в офис? Заранее спасибо.

* * *

От десяти до одиннадцати мы ждали. Мартин стоял впереди, возле ступеней главного входа, где Дэйв будет произносить речь. Сара уже предположила, что это будет проповедь «затянуть-пояса-плечом-к-плечу», за которой последует объявление о демократических выборах нового Распорядительного комитета и лидера.