Кровавая королева - [27]

— Если ты будешь нуждаться в охране, а не в няньках, — опуская чашу на стол, ответил он, — я всегда буду рядом, госпожа Грюада. — Еще мгновение он не отводил от меня взгляда — искреннего и совершенно трезвого, — а затем повернулся к Ангусу.

После этого я немного побеседовала с леди Сатен, женой Дункана Мак Крайнена, и дочерью эрла Нортумберленда Сиварда. Леди Сатен была крепкой и красивой женщиной, но казалась уставшей, так как не спала предыдущую ночь из-за болезни своих маленьких сыновей. Старшего звали Малькольм в честь монаршего деда, а младшего — Дональд Бан, что означает «светлый». Мы обсудили вечерние развлечения, и Сатен развеяла мое смущение, вызванное тем, что мое имя было упомянуто бардом. Она выразила восхищение вышивкой на моей рубашке — шерсть кремового цвета была расшита разноцветными переплетающимися виноградными ветвями, а когда она встала, чтобы пойти к своим детям, то обняла меня, как близкую подругу. Несмотря на свои саксонские и датские корни, она была доброй и открытой женщиной.

Позднее я заметила, как отец с Макбетом отсели в сторону за маленький ломберный столик. И если бы Боде не подозвал меня, я бы никогда к ним не подошла. Они играли в шахматы, а я наблюдала за ними. Отец сделал непродуманный ход, подставив под удар одну из ключевых фигур, и Макбет «съел» ее.

— Наверное, относительно следующего хода мне придется посоветоваться с дочерью. Вряд ли она допустит такую ошибку, — Боде покачал головой. — Наверное, начинает сказываться действие французского вина.

Но что таилось за этой шахматной партией? Рука Боде была тверда, и партию еще вполне можно было выиграть.

— Если хочешь, можешь уступить свое место госпоже, я буду польщен, — ответил Макбет.

Похоже, выпитое вино уже и на меня начинало оказывать свое влияние, так как я согласилась, хотя и играла весьма скромно. Макбет и Боде встали, и мой отец пододвинул мне плетеное кресло, а сам отправился приветствовать очередного гостя.

Я опустилась в кресло, кинула взгляд на доску, а затем посмотрела на Макбета. В свете пламени крупные черты лица, глубоко посаженные глаза и высокий рост еще явственнее выдавали в нем норвежские корни. Несколько прядей было заплетено в косички; и я начала гадать, кто бы мог это сделать — его жена или любовница. Его правая щека до самых губ была прорезана шрамом. Мы встретились взглядами, и я отвела глаза в сторону.

Изучив позицию на доске, я поняла, что существует несколько способов защиты основных фигур и игрового пространства. Все фигуры были вырезаны из камня с мельчайшими подробностями, включая расшитую одежду, кольчуги, глаза и выражения лиц, и даже плетеные кресла, подобные тому, в котором я сидела сама.

— Очень красивые, — заметила я. — У моего отца есть шахматы, вырезанные из дуба и ореха, но они гораздо грубее. Это кость?

Макбет кивнул:

— Бивни и зубы моржа. У меня есть очень похожие дома.

— Дома?.. В Морее? — осторожно осведомилась я.

— Я живу здесь, неподалеку. У нас с женой здесь дом.

— Так твоя жена тоже из Морея?

— Нет, из Оркни, — лаконично ответил он.

Значит, у него были крепкие связи с эрлом Торфином и через жену. Почему Боде захотел, чтобы мы побеседовали в столь интимной обстановке, если я была уже помолвлена? Я не могла этого понять.

— К тому же ты оказался при короле. Я слышала, он тебя усыновил, — я наклонила пальцем своего короля.

— Будучи его стольником, я часто бываю при дворе. Твой ход, госпожа.

Я подняла пешку в форме воина со щитом и в шлеме. Я играла фигурами сливочного цвета, слегка подкрашенными тушью для выделения деталей. Фигуры Макбета были покрашены в темно-красный цвет.

Он постукивал пальцами, не сводя с меня глаз. Воспользовавшись случаем, я передвинула пешку и напала на его офицера. Макбет молча приподнял бровь и выдвинул из заднего ряда ладью, которая заняла место между офицером и моей королевой. Этот ход ставил под удар сразу две мои фигуры, и я его не предвидела.

Я нахмурилась. Спасая одну фигуру, неизбежно теряешь другую. Склонившись над доской, я долго изучала ситуацию и наконец решила «съесть» его ладью своей королевой. Я передвинула ее на клетку ладьи, убрала битую фигуру и посмотрела на Макбета.

Он грациозно склонил голову и поднял руку над доской. У него были длинные подвижные пальцы. Он взял своего красного коня, затесавшегося между моей пешкой и офицером, передвинул его на поле моей королевы и убрал ее с доски.

— Берегись, госпожа, — пробормотал он, — порой королеву может захватить и непритязательный воин.

— Не слишком ли дерзко дня того, кто играет моржовыми зубами?

— Возможно, — похоже, его развеселило мое замечание. — Госпожа Ру — я слышал, тебя предпочитают так называть? Странно, что гэльскую королевну называют саксонским именем. Это как-то связано с рутой?

— Ру, — ответила я, не отрывая взгляда от доски, — королева… печали.

— В честь древнего ирландского предания о Дейрдре и трех печалях? — поднял брови он.

— Это имя дал мне саксонский священник, когда я была еще маленькой.

— Грюада, — пробормотал он. В его устах мое имя звучало нежнее. — Существует еще одно предание о женщине, носившей такое же имя. Грюада Грианшолес — дама с сияющим лицом, в которую был влюблен великий герой Фианна Кухулайн.