Кровь Тулузы - [97]
— А кто именно говорит?
— Не знаю и знать не хочу. А про мессу святого Сикэра знают все. Чтобы отслужить мессу святого Сикэра, требуется полнолуние и церковь, на которую наложено отлучение. Полнолуние бывает регулярно, но где найти отлучённую и вдобавок уединённую церковь, где тебя точно никто не побеспокоит? А тут на тебе, такое везение! Некоторые специально приезжают сюда из Тулузы и иных краёв по два, а то и по три раза в год и в полнолуние отправляются в часовню. Разумеется, они зажигают там свет, и он пробивается сквозь цветные витражи, расположенные на самом верху.
Больше я ничего не смог из него вытянуть, но с этой минуты загорелся желанием собственными глазами увидеть тех, кто добровольно предался духу зла, и обряды, посредством которых этого духа заставляют выходить из мрака — если, конечно, он действительно существует и имеет материальную оболочку.
Столь нездоровое любопытство не сулило ничего хорошего. Я знал, пробудившееся зло зовёт нас к себе и, обладая великой силой притяжения, перетягивает на свою сторону, подводит к краю бездны, и мы сами, добровольно, делаем последний шаг, отнимающий у нас надежду на спасение. Впрочем, самому себе я приводил доводы вполне альтруистические. Опасность перейти на сторону зла грозит только слабым, а я, чувствующий в себе силу, мог бы их спасти, но для этого мне надо знать врага в лицо.
Днём я отправился на разведку и, пока отыскивал дорогу, приметил для себя несколько одиноко стоящих деревьев, чтобы ориентироваться по ним ночью. С наступлением темноты я уже шёл, увязая в густой траве, покрывавшей вымощенную камнем аллею, по обеим сторонам которой прежде высились статуи безумного скульптора. Сейчас почти все они упали, покрылись мхом и ползучей зеленью, и их вытянутые формы с неясными очертаниями напоминали скорее могильные камни, нежели фигуры людей. Подойдя к часовне, я осторожно заглянул внутрь и в сумерках различил лежавших на полу человекоподобных уродцев. Приглядевшись, я увидел, что несколько скульптур ещё корячились на своих постаментах, и решил этим воспользоваться. Забравшись на свободный чурбак, стоявший в самом тёмном углу, я надвинул на глаза шляпу, опёрся на дорожную палку, похожую на посох, и решил, что в таком виде вполне смогу сойти за одного из двенадцати апостолов, а то и за самого Иисуса. И, вооружившись терпением и изгнав из собственного воображения образы шести покойных цыган, призрак змеи и всех прочих призраков, мерещившихся мне в каждом углу часовни, принялся ждать.
Ждать пришлось долго. Луна, во всей своей красе взошедшая на небе, посеребрила разбитые витражи, вытянула тени колонн, а тень от тонкого деревянного креста над алтарём взметнула ввысь. Под сводами нефа закружились в бешеном хороводе летучие мыши, к ним с громким хлопаньем крыльев присоединялись птицы, влетавшие внутрь сквозь разбитые окна. Но скоро я заметил, что птицы в часовне не задерживались и, сделав кружок-другой, с шумом улетали — словно во время танца они получали таинственное послание и приказ немедленно доставить его в соседний лес.
От неудобной позы, сырости, а главное, неопределённости моего положения, разум мой взбунтовался. Свет, увиденный мною вчера, был оптическим обманом, игрой лунных бликов в осколках витражей, а форму и красный цвет ему придало моё излишне буйное воображение. Оно же и заставило меня принять на веру слова Полена Кулумье, заинтересованного подольше продержать у себя гостя, ведь в таких крохотных городках гостиницы большую часть времени пустуют. Вняв голосу разума, я уже собрался покинуть свой пост и вернуться в Сен-Бертран, как вдруг заметил перед входом чьи-то тени.
Три силуэта, пошептавшись, тихо проскользнули внутрь и мгновенно растворились в неосвещённом приделе, так что я не успел разглядеть их лиц. Но вскоре во мраке заблестел свет. Потом я услышал пыхтение, и мужской голос тихо выругался — незнакомец никак не мог втиснуть толстую свечу в узкий подсвечник. Затрепетали ещё два ярких огонька, и по обеим сторонам алтаря чья-то рука водрузила две свечи.
Пришельцы перешёптывались, переругивались, шуршали длинными плащами. Внезапно сердце моё забилось с неожиданной силой: к алтарю шествовала стройная обнажённая женщина. Одним прыжком она вскочила на алтарь и легла на живот, вытянувшись во весь рост, затем, опираясь на локти, приподнялась и застыла в ожидании; длинные, ниспадавшие до земли волосы не позволяли разглядеть её лицо.
Вот уже несколько веков в стенах часовни не проводили священных обрядов, и под сводами её чаще появлялись звери, нежели люди. Но, несмотря на давнее запустение, здесь по-прежнему ощущалось божественное дуновение, напоминавшее, что изначально место это предназначалось для святых молитв. Меня охватил священный трепет вперемешку с ужасом, словно я невольно стал свидетелем надругательства над святыней и тем способствовал торжеству низости и зла.
Женщина потянулась, подобрала волосы и закрутила их в пучок. Высокий человек, чью спину я имел возможность созерцать, начал служить мессу, точнее, пародию на мессу, в то время как третий персонаж, преклонив колена, видимо, исполнял роль церковного хора.
В книгу вошли два никогда раньше не переводившихся на русский язык романа Мориса Магра (1877–1941) «Кровь Тулузы» (1931) и «Сокровище альбигойцев» (1938), посвященные, как и большая часть творчества этого французского писателя-эзотерика, альбигойскому движению XII–XIII вв. В отличие от других авторов М. Магр не просто воспроизводит историческую панораму трагических событий на юге Франции, но, анализируя гностические и манихейские корни катарской Церкви Любви, вскрывает ее самые глубинные и сокровенные пласты.М. Магр считал («Magicien et Illuminés», 1930), что принципиально синкретическое религиозно-философское учение катаров, впитавшее в себя под влиянием друидов, скрывавшихся в Пиренеях от преследования ортодоксальных христиан, элементы кельтской традиции, прежде всего в ее доктринальном и теогоническом аспектах, немало заимствовало также от индуизма и буддизма, семена которых, судя по всему, посеяли в Лангедоке странствующие тибетские монахи, — впрочем, приятель писателя немецкий литератор и исследователь арийской традиции Отто Ран, близкий к кругам весьма компетентного тайного общества «Аненэрбе», лишь отчасти разделял его мнение.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.