Кровь - [9]

— Как это, «кажется»?

— Ну, решила, решила.

Художник хотел ее обнять, прижать к себе, но в этот момент из-за валуна с криком выпрыгнул брат Луны:

— Ага! Попались?

— Господи, Медвежий Рык, ты напугал меня, — бросила девушка.

— Хм, я еще и пострашнее бываю, — сказал юноша со смехом, а потом попросил: — возьмите меня с собой.

— Идем, — ответил Ветер, — а что у тебя с носом?

Тот смущенно отвел глаза:

— Упал.

— Ага, упал на чей-то кулак.

— Да ладно. Надо ж завоевывать положение.

— Ах, вот в чем дело, — усмехнулся Ветер, — ну, тады ой!

5

Проснулся я оттого, что было тяжело дышать. Схватил себя за нос, который был забит какой-то дрянью, и посмотрел на руку. Ну дела! Лет двадцать уже, с детства не шла носом кровь, а тут — на тебе.

Я встал и пошел на кухню. Взял соль, набрал стакан чуть теплой воды, смешал это все и начал пить носом. С детства ничего не изменилось: пить носом по-прежнему было неудобно.

Завершив эту гнусную процедуру, я прилег, положив голову так, как велят в этом случае врачи. Спать я больше не собирался.

6

В двадцатом году Камыша, за три тысячи шестьсот два дня до Всемирного Потопа, в сад, разбитый на скалах, что громоздятся над водами Великого Океана и обнимают его по всей длине материка, разгневанным жестким шагом вышел властитель континента Последний Император Легенды. В гнев Его Венценосность повергли доклады жрецов и военачальников.

Он дошел до Каскада, длинная лестница которого вела на самую вершину скал, где невидимое отсюда плескалось Императорское водохранилище, образованное кратером давно уснувшего вулкана. Шум воды, падающей по ступеням лестницы, заглушал гневные мысли Императора, и он стоял у бассейна до тех пор, пока монотонность фонтана не успокоила его.

Пройдя в беседку, нависшую над безбрежной гладью волн, наследник трона устремил свой взгляд туда, где в тысячах километров отсюда, на других берегах Океана, обитали враги Империи — Атлантида и Ария.

Сердце Императора надсадно ныло уже с неделю, и хотя он был все еще молод, это беспокоило его. Тяжело вздохнув, он подумал, что вместо отдыха, такого желанного еще полгода назад, в очередной раз получает обратное. Ничего особенного, конечно, не произошло, но и проблемы, вечные проблемы его Империи, тоже не решались. Это злило Императора, доводя до бешенства. Временами его бросало в холодный пот, болели позвоночник и голова, а теперь вот сердце. Медики успокаивали, говоря, что это всего лишь нервное переутомление. Но легче от этого не становилось.

На лестнице, ведущей к беседке, раздались шаги. Это мог быть только Главный Жрец Империи Покровитель Ангелов, остальных к этому месту не допускали.

Поприветствовав друг друга поднятыми на уровень плеч руками, они молчали несколько минут. Император знал, что жрец дает ему возможность завершить инерцию мыслей. Это позволяло спокойно воспринимать новую информацию, не думая о чем-то своем.

— Слушаю тебя, Покровитель Ангелов, — вымолвил наконец Последний Император.

— Прости меня, Великий, что опоздал. — Голова жреца вместе с высоким, витиеватым головным убором качнулась.

— Ерунда, — досадливо повел рукой Император, — ты ничего не упустил. Потому что ничего не происходит. Зато время истекает, и его почти не осталось.

— Да, время… — жрец неопределенно вздохнул.

— Какие у тебя новости?

— Новости? — Покровитель Ангелов, зная, что Император ждет большего, не стал придавать особого значения тому, с чем пришел. — Ничего важного, Твоя Венценосность, в моих новостях тоже нет. Так, мелочи, для решения которых нужно твое слово.

— Говори.

— Ты уже знаешь, что месяц назад состоялся Совет Исхода, и на нем было решено оставить для будущего человечества записи о наших рекордах и ошибках.

— Конечно знаю, и что?

— Мы решили, что информация должна быть запечатлена на камне, поскольку грядущий Потоп может уничтожить все прочие носители рисунков, чертежей и текстов. Я уже не говорю о последующем варварстве падших народов, которые разграбят то, что останется от нас.

— Все это мне известно, в чем проблема? — Император нервничал, когда его держали за недоумка, пытаясь исподволь подготовить к какому-то решению, причем делали это, заставляя заранее соглашаться с тем, что говорят. Вот и сейчас ему дважды пришлось сказать «да», прежде чем жрец соизволил рассказать о цели своего визита.

— Дело в том, что мы рассчитывали на Ветра Небес, как и было условлено с тобой.

— Что же произошло? Он не хочет?

— Нет-нет. Его согласие уже есть, но возник другой вопрос.

— Говори же, наконец!

— Он отбил трех пленников-атлантов из числа предрешенных жертв.

— Зачем же он это сделал?

— Говорит, что девушка, которая была среди них, избрана для написания шедевра.

— А еще двое?

— Отец и брат девушки. Ветер не захотел, чтобы они ушли с Земли, а она осталась.

Император молчал. Он любил художника, и не только потому, что тот хорошо рисовал. Было в его подданном то неведомое, то новое, что вселяло в Императора надежду. И зиждилась она на том, что Ветер как раз тот человек, что покажет ему выход из клинической смерти, в которой оказалось человечество. Да и то сказать: художник часто видел многое, чего ни Император, ни его приближенные не замечали.