— А разве вы ну… не любите ее?
— Такую любить — себе дороже. Мне жена нужна, а не вертихвостка, чтоб не моталась от одного к другому, — потом он задумчиво глянул на девушка. — Такая как ты, Поварешка.
— Как я? — глаза девушки стали похожи на блюдца.
Он кивнул сам себе и его взгляд стал в десять раз более заинтересованным.
— А что, это идея!
— Плохая, — покачала головой Милка, отскочив на пару шагов.
— По-моему блестящая! Сама посуди — мне жена нужна, верная, чтобы на нее можно было положиться. А чуть у меня беда, ты тут как тут. Ты ж мне жизнь спасла, а я все хотел отблагодарить, да ты фыркала в ответ. Я вот сейчас думаю — такой смелой мне все равно не найти, так почему бы мне на тебе и не жениться?
— Это какой-то побочный эффект от лекарства, — непослушным языком управлять оказалось не так-то просто.
— Так что, выйдешь за меня? — спросил он, шагнув ближе.
— Нет, — пискнула Милка.
— Почему? — его действительно заинтересовал ответ.
— Потому что вы меня не любите…
Смех у главы службы безопасности оказался таким же громовым.
— Дурочка, да я тебе не про любовь, а про брак! Вот скажи, как ты видишь свое будущее? На что деньги под тюфяком?
Милка засмущалась.
— Я хочу когда-нибудь переехать в свой домик… завести курочек…
— И всего-то? Курочек?
— Да! — обиделась Милка.
— Ладно, не смотри на меня так, будто я тебя девственности лишил и с ребенком бросил. Я просто хочу тебе глаза раскрыть. Не заработаешь ты тут на домик… и лучшее, что тебе светит — жизнь Зорны. А я тебе могу дать и домик, и курочек, и коровок и… — он склонился к ее лицу: — И деток.
Сердце Милки пригнуло.
— Ты хочешь ребеночка?
Глаза девушка наполнились слезами и она кивнула.
— Значит, он у нас будет, — твердо сказал он. — И не один.
"У нас", — Милка готова была разрыдаться. В плену своих забытых мечтаний, она не заметила, как мужчина ее обнял:
— Может быть "любви", как ты говоришь, и нет, но я тебя не обижу, обещаю. Поверь мне, я могу быть очень ласковым, — его губы нежно коснулись ее уст. Милку никто и некогда так не целовал, словно она принцесса какая… — И я очень буду стараться подарить тебе ребеночка, — сказал он ей в губы. — Еще привыкнешь. Так почему нет?
"Действительно, почему нет?"
— Неужели так сложно? Мы же договорились! — взорвался Сэтвок.
— Но… но ты не сказал правды! — чуть не плача ответила Милка.
— Да какая к черту разница!
— Большая! Одно дело — домик и курочки, а другое — корона.
— Так что мне сделать, если король — мой брат?!? Я, между прочим, так же "рад", как и ты!
— Но… но…
— Ты хотела домик? — переспросил Сэтвок, вконец теряя терпение. — Вот тебе домик! — он махнул рукой на замок. — Ты хотела курочек? — теперь его пятерня устремилась на разодетую в пух и прах толпу. — Вот тебе курочки! Чего еще тебе надо?
Тут с боку раздалось покашливание:
— Прошу прощение, сир, но можем ли мы продолжать?
— У нее спрашивайте, — ответил Шанар.
Пока Милка боролась с подступившими слезами обиды, жрец решил, что "молчание, знак согласия":
— Перед Солнце-Богом и Лунной Богиней, объявляю вас мужем и женой. Ваше Величество, можете поцеловать Ее Величество.
Эпилог. Козлы и дуры, а может всё-таки мужчины и женщины?
— Автор, так что ж это получается? Все мужики козлы, а все бабы — дуры?!?
— Нет, конечно, дорогой читатель. Но каждый мужчина за жизнь хотя бы однажды оказывается козлом, а женщина — дуррой (просто у некоторых этот период затягивается).
— А герои теперь будут жить долго и счастливо?
Автор задумался и через минуту ответил:
— Черт их знает!
* * *
Ой!
Вспомнила!!!
Я же позитивный аффтар!
Будет Вам эпилог… Ем… О чем это мы… Ладно, поехали!..
Гладкие камни полов замковых коридоров, приятно холодили босые ноги, а запах запеченного хлеба будил спящих господ, как всегда случалось на утром на Великий праздник. Мужчины и женщины торопливо вставали с постели, поправляя чепчики и колпаки, но стоило выглянуть за дверь — их как всегда ждало разочарование. Ой, не им принесли душистый солнце-пирог, не им! И только божественный запах напоминал, что тут только что пронесли румяное чудо.
Дверь королевской спальни отворилась и Милка, вернее Ее Величество Королева Мила Шанар прошмыгнула в супружескую опочивальню, тихо пробежав по пушистым коврам, с ногами запрыгнула на большое, воистину царское ложе. Мужчина в постели пошевелился, крылья его носа затрепетали и он растянулся в улыбке:
— С праздником, любимая! — нежно прошептал он. — Сколько я раз говорил — не нужно мне печь солнце-пирог! — но в его голосе слышалось огромное удовольствие.
— Лунная Богиня разгневается, что я не чту своего мужчину.
— Твоего мужчину чтет все королевство, — напомнил он, разлепив глаза. — Или ты забыла за кем замужем?
— Не забыла, — ласково ответила она. — Но для меня это ничего не меняет.
— Я знал, что ты от своего не отступишься, — улыбнулся он. — Подумать только, что ты уже пятнадцать лет на каждый праздник даришь мне свой чудо-пирог, несмотря на все трудные времена, что мы пережили, — по его глазам пролетела тень.
— А как же ты думал! Я же тебе обещала: "и в горе, и радости".
— Обещала, — кивнул он и отломил краешек, отправив в рот. — Знаешь, если бы меня спросили, какое самое важное решение я принял в своей жизни, я бы ответил, что это женитьба на тебе.
