Кровь на колёсах - [36]

Дома меня ждал вкуснейший ужин. Вдоволь насладившись домашней едой, я отправился в ванную. В теплой воде и ароматной пене все мое тело наполнилось блаженством, и я незаметно задремал.

— Что с тобой? — крикнула из-за двери жена. — Я тебя зову-зову!

— Не беспокойся! Все нормально! Устал сильно, расслабился, ну и заснул. Извини, пожалуйста.

Я быстренько помылся и вышел из ванной.

Кровать была заботливо разобрана, и я без сил рухнул в нее. Неописуемый запах домашнего уюта проник в мое сознание.

«Как хорошо дома!» — я повернулся на бок и окончательно ощутил всю прелесть домашнего быта. Заснул мгновенно и спал без снов. Сны уже давно не посещали меня, и я к этому привык.

Проснулся от звонка. Автоматически потянулся и выключил ненавистный будильник.

«Пора. Надо вставать!» — я поднялся с кровати и направился в туалет. На кухне уже суетилась жена, готовя мне завтрак.

Мы подъехали к МВД в семь тридцать. Отпустив водителя, я направился в кабинет.

— С приездом, Виктор Николаевич! — поприветствовал меня постовой. — Как съездили?

— Спасибо, все хорошо, — я пожал его крепкую руку.

Знакомый коридор. Сотрудников еще нет. Мои шаги гулко звучат в пустом пространстве.

Открыв дверь кабинета, я полил цветы на подоконнике, достал документы и разложил их на своем столе.

Раздался телефонный звонок. Звонил Костин:

— Виктор, зайди!

Захватив документы, я направился к нему.

Шефу я подробно доложил о результатах своей командировки. Он выслушал меня, а потом встал, подошел к окну и произнес:

— По «КамАЗам» все ясно. А что там происходит в УВД?

Пришлось рассказать о своем конфликте с Гариповым, разговоре с Шакировым, и закончить личностью Харламова.

Юрий Васильевич, не замечая меня, озабоченно ходил от стены к стене.

— Шакиров уже звонил в МВД и разговаривал о тебе с министром. Что он говорил — я не знаю, но министру не понравилось твое поведение. Министр считает, что ты вел себя явно нетактично, во-первых, он старше тебя по должности, а во-вторых, по возрасту. Да и мне Шакиров сказал, что ты вел себя крайне вызывающе.

— Юрий Васильевич! Я не собираюсь оправдываться. Сказал то, что думал. Я не политик, и не мне решать, кого награждать, а кого нет. Я это произнес в ответ на предложение Шакирова включить в приказ отдельных сотрудников УВД Набережных Челнов, которые якобы отличились в раскрытии этой серии краж. Вы ведь знаете, что ни один сотрудник Челнов, за исключением Сергеева, палец о палец не ударил, чтобы раскрыть хотя бы один угон «КамАЗа».

— Я-то понимаю, но понимает ли это министр?

Я сидел и молчал. Меня захлестнуло чувство обиды и горечи.

— Как же так, Юрий Васильевич! Мы провели больше месяца в этой командировке, раскрыли шесть десятков преступлений, и мы же виноваты? Вы же знаете, я вам неоднократно докладывал, в этих Челнах все продано. Приказы по усилению контроля за выезжающим из города автотранспортом службой ГАИ не выполняются. Да о чем тут говорить! Вы и так все знаете. Извините меня, но мне кажется, что наш министр просто боится признаться в том, что многие подразделения, в том числе и такие большие, как УВД Набережных Челнов, просто гниют изнутри.

— Не горячись, Виктор! Ты не первооткрыватель! Об этом знают в министерстве. Но что мы можем сделать? Увольнять и привлекать к ответственности сотрудников милиции, но где гарантия, что вместо них придут лучше? И если человек хорошо одет, имеет деньги, это еще не преступление. Надо ловить их за руку, и только поймав, ты вправе назвать их предателями. Но ни ты, ни я этими вопросами не занимаемся. Для этого нужно абсолютно новое подразделение в МВД. А министр недоволен тем, что ты начинаешь свою войну, основанную только на твоих личных выводах и убеждениях. Сегодня ты видишь врага в Харламове только потому, что он одет с иголочки. Ну не факт это, что он получил этот самый костюм за продажу служебных интересов. Вот о чем и говорил Шакиров с министром. Если бы ты доказал — это было бы совершенно другое дело. Здесь нужны факты, а не подозрения. Сейчас мы пойдем с тобой к министру, не вздумай там включить свою пластинку. Предположения и подозрения — это, брат, не факты!

Костин, взяв с собой ежедневник, направился из кабинета, а вслед за ним и я.

— Я все равно докажу вам, что Харламов предатель, — настаивал я, шагая рядом с ним.

— Вот и хорошо! — ответил он. — Когда докажешь, тогда и будем разговаривать.

* * *

В приемной министра помимо нас было еще несколько руководителей служб министерства. Массивная дверь кабинета министра открылась, и появился его помощник.

— Вы уже здесь? — спросил он Костина, словно не видя, кто перед ним стоит. — Министр попросил подождать минут пятнадцать. Он ждет звонка из Москвы.

Мы с Костиным отошли в сторону и стали ждать.

Наконец дверь опять распахнулась, и нас пригласили пройти.

Кабинет был большим. Посередине стоял большой стол, покрытый зеленой тканью. Я попытался сравнить этот кабинет с кабинетом начальника УВД Набережных Челнов. Сравнение было не в пользу министра. По сравнению с апартаментами Шакирова этот кабинет — словно чулан, где складируют старую мебель.

— Присаживайтесь, — пригласил министр и указал нам на два кожаных кресла, стоящих у его стола.