Кровь на камнях - [3]

– Да, да, хорошо Эмилиан, если у меня будет в этом нужда, то я вас обязательно найду, – Лёшка с трудом отделался от навязчивого торговца и прибавил шагу. Ему сейчас нужен был совершенно определённый товар. Ага, ну вот что-то типа этого. Под торговыми навесами стояли уже готовые оконные рамы и просто листы стёкол самых разных размеров и расцветок. Было тут и яркое витражное стекло, и плоское оконное от желтоватого и голубого до свинцово-молочного и просто бесцветного. Пройдя по всему стекольному ряду, Алексей выбрал ту лавку, где под широким и длинным навесом стояло больше всего товара, а два её торговца вели себя с достоинством и с той солидностью, какая и выделяет серьёзных коммерсантов. Таких, которые не бросаются сломя голову за каждым проходящим мимо и не вопят при этом на весь рынок.

Да, от стекла двадцать первого века вот это всё, что здесь сейчас было представлено, конечно же, сильно отличалось. Да это и понятно, до технологии листового проката ждать ещё нужно было более столетия, и, как Егоров смутно припоминал, всё стекло по самой передовой технологии сейчас выдували в форме цилиндра при вращении, а уже потом его резали, грели, выправляли и снова разрезали на части. Короче, весь этот процесс стекольного производства был ну очень и очень муторным. Но в любом случае окна из этого стекла были значительно лучше тех, что использовал простой народ, а были они у него в основном из вощаной холстины, плотной бумаги, слюды, ну или вообще из растянутого бычьего пузыря.

Чернобородый тучный мужчина, на вид которому было уже лет за сорок, внимательно посмотрел на остановившегося у его лавки русского офицера и с достоинством поклонился:

– Здравья, господарь! – И он наморщился, как видно, пытаясь подобрать известные ему русские слова.

– Merhaba canım! Endişelenme, Türkçe konuşalım mı?[1] – прервал его мыслительный процесс Егоров.

– О, да, господин! Простите меня великодушно, я пока ещё недостаточно хорошо изучил ваш язык, и так нам действительно будет гораздо удобнее договариваться, – обрадовался бородач, перейдя на привычный ему турецкий. – Меня зовут Марку Бырцой, а это мой сын Вэли. Здесь на базаре у нас своя лавка. А на восточном, на приморском тракте есть ещё мастерская, и при ней артель плотников со столярами стекольщиками. Вы хотите подобрать стекло для себя? Будьте же так добры, посмотрите, у нас здесь его просто огромнейший выбор. Вот тут стекло из Богемии, а вот здесь оно изумительной французской выработки. Вот подешевле, это уже местное, правда, оно очень мутное и хрупкое, и я бы не рекомендовал его такому солидному человеку, как вы. А вот ещё обратите внимание, оконное стекло из английских мануфактур, и даже у меня тут есть немного вашего, господин офицер. Оно было отлито, э-э… Копорский, Кали… Калищенск мануфактур, – Марку с большим трудом сумел выговорить такое сложное для него русское название.

Выбирать здесь действительно было из чего, и следующие четверть часа Алексей скрупулёзно осматривал и оценивал весь представленный ему товар. По цене и по качеству после долгой торговли и размышлений его выбор пал на стекло из Англии. Промышленная революция Туманного Альбиона и бурное развитие тамошних мануфактур сказалось и на развитии всей стекольной отрасли страны в целом, и в итоге она оставила позади себя всех своих конкурентов.

– Господин офицер хочет сам заняться установкой окон или у него уже есть знающие в этом толк люди? – поинтересовался торговец. – Согласитесь, будет очень обидно, если несведущие в этом деле люди испортят такое дорогое и прекрасное приобретение.

«А ведь и верно, – подумал Лёшка. – Лучше предоставить всё это дело профессионалам, не зря же в самом начале их разговора Марку упомянул и про свою мастерскую, и про имеющуюся у него артель стекольщиков». Ну что же, как говорится, «доверимся профессионалам от начала и до конца». Теперь осталось только обговорить «техническое задание» по застеклению, сроки и цену всей установки окна в доме. Итоговая сумма вышла немаленькая, и составила она почти половину его месячного офицерского жалованья. Но Алексей был к этому уже готов и, достав свой кошель, выложил на прилавок три серебряных рубля с профилем императрицы и ещё одну полтину.

– Остальная половина будет после того, как вы всё сделаете!

– Да, конечно, господин! – согласился Марку. – Не извольте беспокоиться, уже в понедельник ваше окно будет сиять со стены, а все соседи с улицы будут вам сильно завидовать! Вэли, пойдёшь с господином офицером и всё там самым тщательным образом замеришь, – наставлял он сына. – Насколько сам оконный проём на стене расширить, по стыкам всё хорошо погляди, как их там лучше будет ладить, и про наличники тоже не забудь! Ну, да ты и сам всё хорошо знаешь.

– Петру, я хотел бы, чтобы в комнате у моего человека, на стене, выходящей на улицу, было бы большое и светлое застеклённое окно, – обратился к хозяину того дома, где лежал Афоня, Егоров. – Вот этот человек, если ты не против самой переделки, хотел бы здесь всё замерить, ну а потом под его руководством пришла бы столярная артель и всё здесь как надо сработала. Ну и как ты, сам-то не будешь против?