Кровь моего врага - [31]

Пузырек описал дугу и с глухим звяканьем разбился, высвободив все содержимое наружу. По паркету растеклась шипящая лужица, при виде которой лицо Дашира мгновенно исказилось. Глаза его превратились в узкие щелочки, а пальцы впились в мягкие подлокотники, раздирая их на части.

– Ах ты… – Его голос превратился в змеиное шипение. – Мерзкий вампиреныш… Еще тогда нужно было убить тебя вслед за твоим дружком-недотепой, превратить тебя в горстку серой пыли! Я рад, что он сдох тогда вместе со всеми остальными… Вампиры, людишки, шейх – все заслужили это проклятье, все, кроме меня… Я должен жить вечно, я – единственный в своем роде, я – Аджуни Ах’шари, и ты должен подчиниться мне, как подчинился тогда…

С глухим рычаньем Хафиз кинулся на Дашира-Аджуни, пытаясь голыми руками свернуть магу шею, в то время как последний безуспешно тянулся к ножу для бумаг, блестевшему на столе. Они были полны дикой ненависти друг к другу, переполнявшей их веками, и наконец могли отыграться сполна.

Но в кабинете находился еще один человек, со смятением наблюдавший за борьбой и в конце концов доставший меч. Неслышно приблизившись к дравшимся, он выгадал момент и саданул по голове Аджуни рукоятью. Аджуни тут же обмяк, брякнувшись на пол, а вампир застыл, присев на стене, словно паук. Он выставил перед собой нож, но, разглядев лицо Линда, облегченно вздохнул.

– Спасибо. Я… немного потерял над собой контроль, но теперь все в порядке. – Поправив спутавшиеся черные волосы, он спустился со стены, ухватил безвольного Аджуни за шиворот и кинул обратно в кресло. – Видишь его? Это – главный жрец твоей когда-то любимой Однии. По ее, видите ли, навету он вместе со своими дружками-магами одним заклятьем уничтожил половину Зуннара, практически всех вампиров и наложил на эту страну несмываемое проклятье. – Он махнул рукой в сторону жреца. – Вот тот, из-за которого пострадала земля от Йаммы до степи Раши, тот, который без зазрения совести убивал своих детей и внуков ради собственной гордыни! Что ты теперь думаешь о своей вере и богине? Что ты думаешь о людях?

Линд молчал, не зная, что ответить.

Заметив, что Аджуни пошевелился, Хафиз ударил мага по лицу.

– Проснись, спящая красавица, – прошипел он. – Пора вставать.

Аджуни Ах’шари резко открыл глаза и было попытался опять вцепиться вампиру в горло. Не без помощи меча Линд откинул его назад.

– А, этот вампир очаровал и тебя, мальчик? Он коварен, уж я-то знаю… – с легкой улыбкой проговорил Аджуни. В ответ Хафиз ударил мага наотмашь, положил перед ним чистый лист бумаги и открыл чернильницу.

– Заткнись и пиши. Я буду диктовать.

Аджуни фыркнул и закатил глаза.

– Нечто вроде «простите, я не могу так дальше жить»? Да никогда.

– Никогда? – издевательски переспросил Хафиз. – Тогда я просто заражу тебя. Как тебе такая перспектива?

Аджуни вздрогнул. Даже невооруженным глазом было видно, насколько отвратительной ему казалась сама мысль об этом. Сглотнув, он схватился за перо и склонился над листом.

– Лучше я умру человеком, а не мерзким кровососом, – прохрипел он. – Что писать?

– «Я… – начал Хафиз, неторопливо расхаживая по кабинету. – Как-Там-Сейчас-Тебя Ах’шари…»

– Дашир, – процедил Аджуни.

– Пусть будет Дашир… – неопределенно махнул рукой вампир. – «…решил, что благом для всех окружающих меня людей будет моя безвременная кончина. Все свое состояние я завещаю…» – Он повернулся к Линду: – Как твоя фамилия?

– Мунх, – смущенно пролепетал парень.

– Что? – скривился Хафиз. – Будешь моим младшим братом, Линдом Хорсоф Парвизом. «…Все свое состояние, включая этот дом, я завещаю своему юному другу, помощнику и брату по церкви Линду Хорсоф Парвизу. Искренне ваш, Дашир Ах’шари». Все? – Он нетерпеливо вырвал из рук Аджуни завещание и перечитал его еще раз.

– Прекрасно. А теперь передвинь кресло под люстру.

Словно в дурном сне, Линд наблюдал, как Аджуни смиренно двигает кресло, встает на него, привязывает к крепко вбитому крюку невесть откуда взявшуюся веревку, под чутким руководством Хафиза делает петлю и просовывает в нее голову. Вампир же был в странной эйфории от зрелища. Когда все было готово, он точным пинком выбил кресло из-под ног Аджуни и встал рядом, с нескрываемым удовольствием любуясь предсмертными судорогами.

– Будь ты проклят, Хафиз Хорсоф Парвиз! – прохрипел жрец, тщетно пытаясь глотнуть воздуха. – Будь ты проклят!

– Я и так проклят, – заверил его вампир. – Причем уже давно.

Вскоре ноги Аджуни перестали дергаться, а тело обмякло.

– Нам пора идти, – проговорил Хафиз, в последний раз окинув взглядом раскачивавшийся труп.

Рассыпавшись на тысячи кровавых песчинок, он подхватил парня и вихрем вылетел в распахнутое окно.

Хафиз сидел на внешней стене дома, впившись пальцами в швы между камней. Волосы трепал ветер, наполненный столькими прекрасными ароматами: боль, страдания, смерть, кровь… Кровь. На мгновение все мышцы тела напряглись, вампир с силой оттолкнулся от стены и полетел навстречу запаху.

В грязи проулка лежала девушка. Юное лицо было искажено болью, под распоротым животом быстро растекалась лужа густой липкой крови, а страх и пережитый ужас были лучше любой приправы. Ее глаза, затянутые смертельной поволокой, испуганно расширились, когда в эту лужу ступила босая нога.