Кровь Марса - [4]

Монах только плечами пожал.

— Нет, можно на Черныша и плюнуть, но тогда потом придется на улицах прохожих обирать, а там и до Марса рукой подать. Не успеешь оглянуться, как с кайлом пойдешь прогнуться.

— А если пулю схватишь, то и Марс тебе не понадобится…

— Вообще куш хороший, чего спорить! — фыркнул Шкипер. — На полгода на дурь хватит. А что насчет риска, то такое дело нечасто всплывает, тем более что все произойдет на нашей территории. Поли ничего не узнают. Все будет чики-чики.

— Кому что…

В общем, все, как всегда. И Шкипер прав, потому как до знакомства с Чернышом они были обыкновенными гопниками. В кубале работы никогда не было. Поэтому по окончании курсов гипнообучения — минимального образования, которое бесплатно всаживало в головы подростков гуманное государство, — можно было идти в попрошайки на панель или вкалывать за три копейки, ведя полуголодную жизнь. Но ни то ни другое большинство молодежи не устраивало. Поэтому многие промышляли разбоем, грабя рабочую часть населения, влачившую полунищенское существование. Только для Пятака это был не выход, он был слишком заметным, а мочить цивилов — вызвать дополнительный интерес у полиции… Отсюда и дружба с компанией Монаха.

— А сколько человек в сопровождении?

— Один.

— Ты хочешь сказать, что один человек повезет такую сумму через несколько кубалов? — засомневался Персик.

— Но ведь никто не знает, что он везет.

— А план у тебя есть?

Монах посмотрел на Пятака сверху вниз, словно на душевнобольного, и проговорил, стараясь как можно четче выговаривать слова, словно беседовал с душевнобольным.

— Проплачивая дорожную пошлину, он тормознет у автоматов. Тут мы его и прихватим.

— Ага, так он и прихватится! — с сомнением фыркнул Пятак. Это дело ему определенно не нравилось. Во-первых, связываться с какой-то группировкой, во-вторых, слишком большой куш… Но показать, что сдрейфил? Пятак взглянул на Сковороду, потом на спящую Пингвинуту. Сказать «пас» при девках… потом засмеют и давать не будут. Хотя секс Пятак при своем объеме воспринимал весьма своеобразно. На мгновение он вспомнил свое последнее «общение» с Пингвинутой, которой, чтобы взять у него, даже нагибаться не надо было…

— Так ты пойдешь или как? — уставился на него в упор Монах.

— Сказал ведь, пойду, — буркнул Пятак. — Ты лучше пушки доставай. Арсенал проверить надо.

«Арсенал» — слишком громко сказано. На средних уровнях оружия всегда было маловато. Живущие выше могли его свободно купить, живущие на самом дне не мыслили без него жизни, а на средних уровнях Санта-Москоу царило подобие правопорядка. Хотя Монаху через того же Черныша в свое время удалось раздобыть один «бульдог», древний, как сам мир, и пару потертых пневматических стволов — точные копии легендарного «ТТ». Теперь же, повинуясь кивку Монаха, Персик отошел в угол, отогнул кусок жженого линолеума и, запустив руку под бетонную плиту, вытащил огромную коробку из-под банок тушенки. Там, под мачете и бейсбольными битами, лежал арсенал Монаха, завернутый в масляные тряпочки. Кроме того, там хранилась глушилка — вещь просто необходимая, а также еще парочка электронных гаджетов в виде универсальных отмычек и паспортов-пропусков.

— У нас есть еще два часа, но нужно поторопиться, — объявил Монах, запихивая себе за пояс «бульдог». Два других пистолета забрали Персик и Шкипер. При этом они сумели переругаться, хотя пистолеты, по мнению Пятака, были совершенно одинаковы. Самому же Пятаку, как всегда, досталась здоровенная бейсбольная бита. В его руке она походила на маленькую палочку. Он долго вертел ее в руках, примериваясь, словно впервые увидел.

Потом, как обычно бывало, перед выходом на дело все, кроме спящей Пингвинуты, опустились на колени и вознесли молитву Аллаху. Взывая о прощении и правильном руководстве, о помощи и защите. Пятак всегда придавал этому обряду большое значение, потому как в такие минуты он порой чувствовал свою причастность к чему-то высшему, великому. Особенно часто это происходило, когда он молился в мечети… А сейчас, произнося слова аята чисто механически, он думал совершенно о другом: например, о том, что для вознесения молитвы у Монаха слишком грязный пол, и еще о том, что купит, отхватив такой куш… Поэтому, когда Монах, закончив первым, начал подниматься с колен, Пятак последовал его примеру, хотя только-только дошел до середины надлежащего аята, для очистки совести прошептав:

— Астагфируллах [2], астагфируллах, астагфируллах.

Бункер они покинули вчетвером. Роб остался с девочками. Мелкий, он был незаменим во время квартирных краж, но при грабежах — совершенно бесполезен.

Покинув жилище Монаха, Пятак вздохнул с облегчением. В тесных, закрытых помещениях он всегда чувствовал себя неудобно. Другое дело — улицы или туннели. Тут есть где развернуться, а для Пятака с его габаритами это главное. Несмотря на повсеместную грязь и запустение, Пятак, будь на то его воля, вообще бы в бункеры не лазил. На фиг ему оно нужно! А если, не дай бог, кто в бункере прихватит? Там ведь даже для удара не развернуться.

— Мы прямо, — кивнул Монах, — а вы, Пятак и Шкип, вдоль границы кубала. Не стоит, чтобы нас видели вместе перед делом. Встретимся на терминале.