Кровь как лимонад - [9]

У соседней машины копошатся двое типов, на одном — грязный зенитовский шарф. Повадки как у винтовых со стажем. Заметив Марка, пугливо отступают в темноту. В «бэхе» он смотрит на электронные часы на приборной панели. Еще пятнадцать минут — и время клиента кончится, если он не захочет продолжения. Только от мысли о том, что девушку, с которой он собирается провести ночь и остаток жизни, может продлить обитающий на съемной квартире кавказец, у Марка начинает болеть голова.

Пульсации в правом виске напомнили март, когда он казался себе сверхпрочным мазохистом, наркоманом боли. Марк горстями ел прописываемый врачом трамал, но с тем же успехом можно было есть бутерброды с сыром. Боль не уходила, она только становилась злее и агрессивнее. В апреле он перешел на «бушмиллс», и, удивительно, но алкоголь помог. Сейчас Марк понимал, что пять упаковок контрабандного ирландского виски, купленного прямо в порту через знакомого докера, помогли ему продержаться всю весну. Не рехнуться от боли, физической и душевной. Виски и «House M.D.». Когда он работал, времени на телевизор и, тем более, на сериалы у Марка не было. Весной же, в тридцать четыре года уволенный по состоянию здоровья, брошенный женой, просыпавшийся ночью, чтобы проглотить сто грамм «бушмиллса», и еще со ста начинавший утро, Марк запоем смотрел «мыло», где колченогий врач — мизантроп разрушал свою жизнь, пил, принимал наркотики, издевался над коллегами и мимоходом и с пафосом лечил больных. Сезон за сезоном. От упертого копа, пытавшегося прищучить Хауса за наркоту, до психушки, от прыжка из окна отеля до протараненной автомобилем стены дома бывшей подруги. Телереальность и алко заменили Новопашину настоящую жизнь, в которой приходилось бриться, принимать душ и идти в магазин или на прием к врачу. В которой из всех коллег звонил и навещал только Миха Костров. В которой жена, официально еще бывшая за ним замужем, очень быстро от мамы переехала к сыну ее старинной подруги, жившему за городом в особняке с гаражом на две машины. Когда Марк об этом узнал, он просто налил виски и подошел к окну. Выпил и налил еще. Вид из окна квартиры на трубы, атлантами державшие небо, напоминал свалку. Сам Марк был космонавтом, которому предстояло в одиночку девять лет лететь до Плутона.

Так продолжалось до начала июня, когда в конце рабочей недели к нему заехал Миха, уставший после тяжелой смены в отделе.

— По крайней мере, тебе не нужно проходить переаттестацию, — сказал он из дверей. — Марка, если не напиться в вечер пятницы, то я уж и не знаю…

Напиться — к этому Марк относился положительно. Он пошел в комнату, чтобы достать бутылку из последней коробки с тремя нарисованными на картоне перегонными кубами. На кухне выпили по одной, а потом оказалось, что под словом «напиться» Миха имел в виду не посиделки на кухне, а рейд по городским барам.

— Зажечь? — переспросил Марк. — Думаешь, я к этому готов?

— Готов ты или нет — мне по хрену. Тебе сейчас это нужно. Считай, что это рекомендация врача. Терапия.

Костров заставил Марка переодеться. Шмотки, грязные настолько, что того гляди — встанут и уйдут, полетели в стиралку. Он влез в почти чистые джинсы, надел кофту из магазина дешевой скандинавской одежды. На кофте Рокки Бальбоа победно вскидывал вверх руку.

Они начали в пабе в трех кварталах от его дома, взяли такси и поехали в центр. От проблем на входе в диско-бары их избавляла раскрываемая перед носами охранников «корочка» Михи. Марк ощущал себя Робинзоном, попавшим с необитаемого острова восемнадцатого века на церемонию вручения «Оскара». Ди-джеи играли такую музыку, что он даже не мог понять, как под нее двигаться. Девушки, пьяные, веселые и часто полуголые, через минуту после знакомства переходили на «ты» и раздавали недвусмысленные авансы. Освещение делало их всех неотразимыми. Ноги прилипали к полу. В туалете одного клуба прямо у раковин нюхали кокаин, а в дальней кабинке громко занимались сексом, и Марк не поручился бы, что это была разнополая пара.

— Марка, ты куда пропал? — орал ему с танцпола Миха, со стаканом в одной руке, а другой обнимающий хихикающую девушку в коротком платье. — Смотри, какая крошка! — и обращаясь к ней. — У тебя нет подружки для моего друга?

Подружка у крошки нашлась. У нее были каштановые волосы, длинные ноги и четвертого размера грудь, которой она прижималась к Марку во время танца. Улыбаясь, девушка показывала крупные лошадиные зубы — и это как-то привело его в чувство, вернуло в реальный мир. Он почти вырвался из объятий ее тонких как спицы рук и сбежал на улицу, сел прямо на поребрик в десяти метрах от дверей клуба и опрокинул в себя пятьдесят скотча. Люди, тусующиеся на тротуаре у этого и соседних клубов, готовые ехать хоть к черту на кулички (только плати) «бомбилы» поодаль, звон стекла, бьющегося об асфальт и о стены — вся атмосфера напомнила ему «Blade Runner» Ридли Скотта, с поправкой на наступившие белые ночи.

— Ты куда делся? — появился рядом Костров. — Марка, такие телки! Пойдем!

Он помотал головой. Несколько секунд Миха смотрел на него, молча ушел в клуб и скоро вернулся с новыми порциями виски. Сел рядом с другом и протянул ему толстостенный стакан, в котором плескалась золотистая жидкость.