Кровь как лимонад - [21]

«Конечно», — хотел ответить Жека, но не успел — в кармане зазвонил айфон. Гребаные новые технологии.

— Алло? — сказал он, упершись в Настин взгляд, будоражащий его.

— Жека-джан, приезжай. Дело есть.

— Темир, я сейчас не могу. Что за спешка?

— Не телефонный разговор, Жека-джан.

— Давай завтра утром. Я сейчас с девушкой. Идем к ней кофе пить.

— Кофе ночью пить вредно, — усмехнулся в трубке узбек, потом в его голосе послышалась прямо-таки дамасская сталь. — Труп, который ты привез в «лексике» — забери его отсюда, нам он не нужен. А девушка, если хорошая, подождет. С утра кофе и попьете.

4. Евробэйби

— Костров, тебя сюда каким ветром занесло?

— Был неподалеку, мне позвонили.

— Неподалеку? — Артемьев, оперуполномоченный Уголовного розыска, поскреб серебристую щетину на лице и усмехнулся. — Опять кралю какую-то драл?

Молодой — недавний выпускник Академии — судмедэксперт, проходивший в этот момент мимо, заулыбался. Костров посмотрел на него красными от недосыпа глазами, пытаясь убить взглядом. Судмедэксперт ретировался в комнату.

— Кралю тоже, — не стал спорить Миха. — Я не женат, в свободном поиске своей половинки, так что имею право. А что, Олегыч, завидно? В следующий раз могу взять тебя с собой.

Артемьев, недавно отметивший серебряную свадьбу, покачал головой и поморщился. Лицо, будто бы вырубленное топором, глубоко посаженные глаза, в которых прятался огонь — таким, наверное, был тот старинный мужик с большой деревянной лодкой, доверху наполненной всяким зверьем, подумалось Михе. Как его звали? Ной, кажется. Детство Кострова прошло в атеистическом Советском Союзе среди пионерских сборов и занятий в Доме Юного Техника и футбольной секции, так что он не разбирался во всех этих религиозных хитросплетениях. Авраам родил Исаака или Адам — ему все равно. И как, вообще, может родить мужчина?

— Ладно, что тут? — спросил он.

Артемьев пожал плечами.

— Хочешь забрать дело себе?

— Нет уж, и так работаю как конь.

— Когда работаешь как конь, сил на баб не остается.

— Знаешь, есть методы.

Артемьев засопел. Произнес:

— Сторчишься ты со своими методами… В общем, два жмура. Черный — дагестанец. Талгат Гамидов. Тридцать два года. Зарегистрирован в Махачкале, если верить штампу в паспорте. Как говорят соседи — уже как года три снимал эту квартиру. Есть информация, что он — владелец двух ларьков на Правобережном рынке. Утром проверим. Девка — Алина Вахрушева. Двадцать семь лет. Приехала из Кандалакши, Мурманская область. Род занятий — проституция, секс-эскорт, порноиндустрия. Сожительствовала с Марком Новопашиным, — опер выразительно глянул на Миху. — Нашим бывшим доблестным сотрудником, уволенным из органов — если ты помнишь. Мало тому падучей, так он еще решил СПИД подцепить от этой шлюхи, бля, — Артемьев выругался, достал из кармана пачку сигарет, чиркнул одноразовой зажигалкой. — Обоих завалили из девятимиллиметрового калибра. Судя по гильзам — из «макара». Никто ничего не слышал, так что, скорее всего, «сука» была с глушителем. Убийца (или убийцы, пока непонятно) зашел в квартиру, когда черный порол эту Вахрушеву. Замок тут левый, для профессионала — семечки. Дверь выбил уже Новопашин. Даг что-то услышал, стреманулся и получил пулю в шею. В Вахрушеву выстрелили дважды. Наповал. Деньги и ценные вещи не взяли. Я отправил местного околоточного опрашивать соседей, но, думаю, хрен кто что видел. Сидят по норам, как обычно, и ящик шторят.

— Ясно. Что сам думаешь?

— Думаю, пришли за черным, а дамочка оказалась не в том месте и не в то время. Не повезло. Будем рыть мотивы. Хотя, если бы меня спросили, оформил бы глухарь — и дело с концом.

— Что-то на тебя не похоже, Олегыч.

— Вальнул кто-то двух антисоциальных элементов. Делов-то. Черных сейчас как собак нерезаных. Шлюх тоже. Невелика потеря, честное слово.

— Ты страшный человек, Олегыч.

— Это ты меня после трехдневного запоя еще не видел. Кстати, о запоях. Не знаешь, что можно теще на День рождения подарить?

— Домик где-нибудь в Псковской области, чтобы поменьше маячила перед глазами… А где Марк?

— На кухне сидит, если ожил. Припадочный, мать-перемать. Кстати, пока он единственный подозреваемый… Чего смотришь? Может, дело было так. Проводил Вахрушеву в квартиру к Гамидову, сидел под окнами в машине. Так сказать, свечку держал. Ну, и взревновал внезапно. Может, услышал, как любовница его под черным кричит — про это вот соседи говорят, что шумно у них тут было. Или еще что. Он же на голову больной — кто знает, что он может придумать. Вошел и грохнул их обоих из «плетки». А потом — инсценировка приступа. Или настоящий приступ. Достоевского читал?

— Это про отцов и детей который? Давно, в школе еще… Олегыч, хочешь сказать, что Марка таскал с собой «волыну» да еще с глушителем? Как-то несерьезно.

— Несерьезно, — согласился Артемьев. — Ну, это я так, в порядке рабочей версии… На самом деле, думаю, что дело в даге. Кстати, нашли у него дерьмо[7]. Метод[8]. На раковине стоял — прямо как соль для ванной, целый пакет. Принимал его черный сам или держал на продажу — хрен поймешь. Вены у него, во всяком случае, чистые. Эксперты сделают анализы крови позднее… — Он помолчал. — Тут вот еще что… Черному отрезали палец — большой, на правой руке. Видимо, уже после смерти. Ни сам палец, ни чем его отрезали, не нашли. Вот только скажи — на хера он кому-то нужен?