Кровь и Звёзды - [71]

Впадина Бримстоуна. Джетстрим видит снайпера. Она открывает рот, чтобы завопить, но тут пуля ударяет Стоунвингу в шею, и он падает как кирпич, завернутый в грязную простыню. Она летит, чтобы спасти его, отплатить ему, но медики загружают его в эвакуационный вагон, предварительно нацепив бирку ему на копыто.

Ссора. Биг Мак говорит Джетстрим быть сильной. Что все в порядке, что война не может длиться вечно. Говорит ей помнить Стоунвинга и всё что они делали вместе. Она кричит и бьет его. Она бьет его снова и снова, а остальная команда смотрит на них.

Джетстрим в одиночестве сидит на облаке. Ванити телепортируется к ней. Она говорит ему, что ей нужно. Он, отвечает, что это ошибка. Джетстрим просит еще раз. Ванити целует её в щеку и тихо говорит, что понимает. Зрачки Джетстрим расширяются, когда он прикасается своим рогом к её лбу и смахивает слезы.

<=======ooO Ooo=======>

Я проснулась на полу повозки; мои желудок и барабанные перепонки говорили мне, что мы до сих пор находились в полёте. К счастью, мой бедный мозг итак слишком многого натерпелся, поэтому вместо того, чтобы истошно завопить, я лишь глухо простонала.

— Попробуй расслабиться, Блекджек. Мы уже почти возле Капеллы, — тихо сказал П-21, погладив копытом мою полосатую гриву. — Похоже, что толку от нас там было немного.

— Хех… это был мой план. Не твоя вина, — ответила я со стоном.

— Что с ней? — спросила маленькая кобылка, посмотрев на меня.

— Просто… не очень люблю большие открытые пространства, — тихо промычала я. — А ещё слишком много воспоминаний. Пинки Пай. Стоунвинг. Джетстрим.

Малышка с любопытством вкинула голову:

— Воспоминание о Пинки Пай? О чём оно было?

— Кто-то подложил бомбу на её вечеринку…

Разговоры немного помогали. Отвлекали меня от… чувства… падения… агрх!

— Фу-у… — пробормотала кобылка с отвращением. — Я не буду это убирать!

— Не беспокойся об этом, Сильвер Белль, — сказала Рампейдж, накрыв лужу какой-то старой тряпкой. Я попыталась скользнуть назад в беспорядочные воспоминания Джетстрим, но на этот раз шар памяти оказался бесполезен. Мой рог отказывался устанавливать связь.

Затем я повернулась к Рампейдж и увидела, что она снова сняла свою стальную броню. Её пришлось нести Лакуне, чтобы не перегружать повозку. Полосатая пони, похоже, совсем не боялась смотреть вниз, но это, видимо, потому, что даже если бы она упала, то всё равно…. Я перевела взгляд на её бок и оцепенела.

Кьютимарки представляют самую суть пони, в высшей степени выражают то, кем мы являемся. Вот и всё, что я помню из урока на эту тему — дальше я вырубилась от скуки, но суть уловила. Кьютимарки — не просто так.

Но что могла означать кьютимарка с плюшевым медвежонком, чьи гниющие внутренности разрывал леденец, ощетинившийся ржавыми металлическими шипами, в то время как сам медвежонок терзал зебринский символ черепа, распрямляя его толстые завитки в простые плавные линии, а также чёрной молнией и разбитым фужером на фоне раскручивающейся подобно водовороту спирали? И всё это находилось в непрерывном движении. На моих глазах ржавые шипы превратились в цепи, медвежонок запихал внутрь свои потроха, а на поверхности кьютимарки тут и там стали проявляться гримасы кричащих пони.

Наши взгляды встретились, красный и розовый, она улыбнулась и пожала плечами.

— Ха. Посмотрим, чья кьютимарка круче? Моя может двигаться.

Я не имела ни малейшего желания соревноваться с ней. Лучше сдохнуть, чем заиметь что-то подобное на собственном боку.

— Ты победила, — без энтузиазма ответила я.

Остаток полёта я провела в молчании. Я не собиралась говорить ничего, что хотя бы отдалённо было бы похоже на причитание. На свете были и более жуткие вещи, чем полёт.

* * *

Похороны Розы были для собравшихся здесь пони чем-то непривычным. Редко когда после приходящих в Часовню странников оставались мёртвые тела. Охранные орудия превращали всех пилигримов в пепел. Но осталась Торн, и я спросила у Священника разрешения всё это провести. Я и не ждала здесь никого другого. К моему изумлению, на похороны пришёл весь город. Метконосцы тоже пришли чтобы поддержать Торн, да и, как мне показалось, отдать дань памяти своим собственным родителям. Кучка взрослых осталась стоять на некотором расстоянии. Лакуна в своей чёрной накидке хорошо вписывалась в окружающую обстановку. После драки в НИИ Стойл-Тек я хромала почти так же сильно, как и П-21.

Рампейдж не пришла. Я могла попросить его. Она могла бы быть тут.

И разумеется, именно в этот момент облака потемнели, угрожая снова разразиться дождём. Хотя, сильнее я ведь простудиться всё равно не смогу, правда?

Священник подошёл к укутанному в ткань телу Розы и на несколько секунд почтительно склонил голову, прежде чем заговорить спокойным, твёрдым голосом.

— В жизни каждого из нас есть своё путешествие. Дорога, по который мы идём. Путь, которому мы следуем. Каждый из нас идёт этой дорогой по-своему. Иногда приходится идти в одиночку. Иногда, если нам везёт, находятся попутчики.

Кобылки и жеребцы мягко прикоснулись к Торн, напоминая, что она была не одна. Теперь она была Метконосцем.

— Этот дорога может быть тёмной. Она может быть тяжёлой и мучительной. И слишком часто она пресекается с чужими. Мы идём своей дорогой так, как можем, неважно, радостно и целеустремлённо или же с опущенной головой и тяжестью в груди. Но мы идём.