Кровь и песок - [36]

Донья Соль была уже зрелой женщиной. Гальярдо смутно вспоминал, что видел ее в детстве во время прогулок по аллее Делисиас. Она сидела в коляске рядом с матерью, вся в белых кружевах, похожая па нарядную куклу с витрины магазина, а он, жалкий оборванец, сновал между колесами экипажей, подбирая окурки. Они, наверное, ровесники; должно быть, ей около тридцати. Но как она прекрасна! Как отличается от всех других женщин!.. Она представлялась ему экзотическим существом, райской птицей, случайно оказавшейся в курятнике вместе с жирными, откормленными наседками.

Дон Хосе знал ее историю… Отчаянная голова эта донья Соль! Имя героини романтической драмы вполне подходило к ее своеобразному характеру и независимому нраву.

Когда умерла ее мать, она оказалась владелицей крупного состояния. В Мадриде она вышла замуж за человека, который был старше ее, но мог обещать женщине, стремящейся к блестящей и полной перемен жизни, заманчивую возможность путешествовать по всему свету. Он был дипломатом и представлял Испанию в столицах важнейших государств мира.

— Ну и повеселилась эта девочка, Хуан! — говаривал дон Хосе. — Сколько голов она вскружила за десять лет во всех концах Европы! Настоящий учебник географии с тайными пометками на каждой странице. Да, она, наверное, может поставить крестик возле всех крупных городов на карте. А бедняга посол!.. Он и умер, должно быть, от огорчения, что ему больше нельзя было нигде показаться. Она высоко летала, эта девчонка! Приезжает достойный сеньор нашим послом в какую-нибудь столицу, и не проходит и года, как королева или императрица этой страны требует, чтобы поскорее убрали испанского посла вместе с его опасной супругой. Газеты называли ее «неотразимая испанка». Сколько коронованных голов она вскружила! Королевы страшились ее приезда, словно угрозы холеры. В конце концов у бедного посла не осталось другого места для применения своих талантов, кроме американских республик, но так как он был человеком твердых принципов и приверженцем монархии, то он предпочел умереть…

И ты думаешь, ей нужны были только важные особы, которые ели и пили в королевских дворцах? Если только все, что о ней рассказывают, правда!.. Эта женщина не знает середины: или все, или ничего. То она заносится под облака, то опускается чуть ли не под землю. Мне говорили, будто в России она увлеклась одним из тех длинноволосых, что бросают бомбы, каким-то смазливым мальчишкой, который не обращал на нее никакого внимания, потому что она мешала его работе. А она все бегала и бегала за ним, пока его не повесили. Говорят еще, в Париже у нее была связь с художником, и даже утверждают, будто она, совсем голая, позировала ему для портрета, а чтобы ее не узнали, закрыла лицо рукой, и потом с этой картины будто бы сделали этикетки для спичечных коробков. Но это, наверное, враки: преувеличивают. А вот что похоже на правду, это то, что она была в большой дружбе с одним немцем, с музыкантом, который пишет оперы. Если бы ты слышал, как она играет на рояле!.. А как поет!..

Не хуже тех певиц, что приезжают на пасху в театр Сан-Фернандо. И не думай, что она умеет петь только по-итальянски: она болтает на всех языках — по-французски, по-немецки, по-английски. Ее дядя, маркиз Морайма, между нами говоря, человек не очень ученый, говорил в клубе Сорока пяти, что не удивится, если она заговорит по-латыни… Вот женщина, а, Хуанильо? Вот интересная бабенка!

Дон Хосе говорил о донье Соль с восторгом; он считал замечательными и необыкновенными все ее похождения, как действительные, так и вымышленные. Ее знатность и богатство ослепляли его не меньше, чем Гальярдо. Они беседовали о ней с одобрительной улыбкой, хотя те же поступки, совершенные другой женщиной, вызвали бы у них поток не слишком почтительных замечаний и сравнение с рыжей хищницей — героиней многих басен.

— В Севилье, — продолжал дон Хосе, — она ведет себя примерно. Вот почему я думаю, что все эти разговоры о ее жизни за границей — выдумки. Клевета каких-нибудь юнцов, для которых виноград оказался зелен.

И, удивляясь смелости этой женщины, которая подчас бывала отважна и решительна, как мужчина, он, смеясь, повторял слухи, ходившие по клубам улицы Сьерпес.

Когда Посланница поселилась в Севилье, вся молодежь города превратилась в ее свиту.

— Представляешь себе, Хуанильо. Элегантная женщина, каких здесь и не видывали, туалеты выписывает из Парижа, а духи из Лондона, да к тому же еще дружит с королями… Как сказали бы у нас, отмечена клеймом лучших скотоводов Европы… Все эти мальчишки ходят за ней по пятам, а она позволяет им некоторые вольности, потому что хочет, чтобы к ней относились как к мужчине. Ну, кое-кто, приняв ее фамильярность за нечто другое, вышел из повиновения и, не найдя слов, дал волю рукам… Вот и заработал пощечину, а то и похуже… Это опасная женщина. Говорят, она отлично владеет холодным оружием, боксирует, как английский матрос, знает приемы японской борьбы, которая называется джиу-джитсу. Одним словом, стоит лишь какому-нибудь христианину дотронуться до нее, как она, даже не очень рассердясь, хватает его своими прекрасными ручками и превращает в тряпку. Теперь ее осаждают меньше, но у нее появились враги, которые повсюду злословят о ней; одни хвалятся тем, чего не было, другие отрицают даже то, что она хороша собой.