Кровь и грязь - [78]

— Как он смеет называть меня своей женой?! — выпалила она, не обращая внимания на сочувственную улыбку Биринея. — Я в первый раз его вижу! Чокнутый какой-то. Орелия, пошли отсюда!

При звуке произнесенного имени седобородый воин в одночасье сделался серьезным и внимательно посмотрел на ту, которой оно принадлежало.

— Вы и в самом деле миси Орелия?

Голос! До чего же удивительный у него голос!

— Если вам так больше нравится, вита Бириней. — Она внутренне сжалась, ожидая неминуемого подвоха. Обычно мужчины, которым она была небезразлична, так себя не вели. Они вообще никак себя не вели, всецело уповая на ее благосклонность и покорно ожидая приговора. Значит, что же — ему она безразлична?..

— Орелия, ты не слышишь? Идем, я боюсь его! — Вил тем временем снова бухнулся Аноре под ноги и попытался ухватить за подол юбки. — Я заору!

— Она заорет, — предупредила собеседника Орелия.

Бириней вздохнул, наклонился, сграбастал Вила крепкими ручищами, поставил на ноги и как следует встряхнул. Странный парень затих, и только губы его продолжали что-то беззвучно бормотать. Орелии стало жаль его. Она отчетливо ощутила, что вполне могла бы сама очутиться на его месте. Пускай не сейчас, пускай в другой жизни, но могла бы.

Почему она подумала о другой жизни, Орелия понятия не имела. Посмотрела на самозванца, вот и подумала. В Айтен’гарде настоятельницы учили юных послушниц, что жизнь дается всякому человеку лишь однажды, а потому он должен ее прожить осмотрительно, праведно, не сожалея ни об одном дне. Правда, учили они этому слишком навязчиво, отчего у Орелии сразу закралось большое сомнение в правоте их слов.

Но сейчас не это было главное. А то, что воин с седой бородой, приятным голосом и необычным именем Бириней явно собирался раскланяться и уйти. Зачем? Куда? Кто его торопит? Откуда такое пренебрежение к ней?

— Вы считали, будто меня зовут как-то иначе? — отважилась она на не слишком обдуманный вопрос. Да что там вопрос: весь их разговор, если прислушаться к нему со стороны, наверняка звучал как беседа немого с глухим.

Словно разделяя сомнения девушки, Бириней склонился к ее плечу и шепнул:

— Здесь не лучшее место для выяснения некоторых обстоятельств, миси Орелия. В другой раз, хорошо?

— Другого раза может не быть, — не предположила, а заверила она. — Если вы пытались затронуть мое любопытству, радуйтесь: вам это удалось. Но только я не люблю, когда со мной говорят загадками. Так что, хотите вы этого или нет, а вам придется объясниться.

— Превосходно, миси Орелия. Где и когда пожелаете.

— Здесь и немедленно.

— Не получится. Слишком много посторонних ушей.

— Жду ваших предложений!

Глядя сверху вниз на зарумянившуюся от нешуточной ярости собеседницу, Бириней рассмеялся. Чем еще больше подлил масла в огонь. Откуда ему было знать, что тому виной его зубы, тоже белые и ровные, как у опрятного во всех отношениях юноши, и столь неуместные у грубого виггера. Грубого? С чего она взяла, что все виггеры обязательно должны быть грубыми? Могла ли она признаться себе, даже мысленно, в присутствии бывалой подруги, что не обладает опытом общения с виггерами? Точнее, с грубыми мужланами. Еще точнее — с мужчинами вообще…

— Ваша настойчивость, миси Орелия, делает вам честь, — продолжал тихо наговаривать ей на ухо Бириней. — Что ж, выбирайте: мы можем действительно остаться здесь, на улице, и не обращать внимания на рыночную кутерьму, а можем уединиться поблизости отсюда, скажем, в какой-нибудь уютной таверне, и я попробую приоткрыть вам причину моего… удивления. К тому же, — добавил он, расправляя плечи и поднимая лицо к серому небу, — сдается мне, что скоро снова хлынет дождь.

Девушки переглянулись. Анора пожала плечами. Присутствие Вила, с виду притихшего, но внимательно наблюдавшего за ней исподлобья, явно ее смущало. Однако она нутром чуяла, что Орелия ждет ее поддержки. И не просто ждет — сейчас от нее зависит, быть может, вся их дальнейшая дружба. Почему-то на ум пришла старая Закра.

— Про дождь вы точно подметили, — сказала она, прислушиваясь к горловым призывам невидимого петуха. — В отличие от некоторых, я не люблю мокнуть. Если вы обещаете нам, что ваш приятель будет вести себя спокойно, я, пожалуй, не прочь зайти куда-нибудь посидеть. В смысле перекусить.

Вот уж никогда не поверю, что она могла выйти из дома, не позавтракав предварительно так, будто уходит на весь день, подумала повеселевшая Орелия. И посмотрела на Биринея. Воин оставался безучастным. Что он такое скрывает? Может, считает меня маленькой простушкой и старается заинтересовать? И зачем только я призналась ему в своем любопытстве…

— Так куда мы пойдем? — переспросила она.

Бириней ухмыльнулся.

— Можно подумать, милые дамы, вы впервые пришли на рынок и ничегошеньки тут не знаете.

— Не называйте нас «милыми дамами», — заметила Орелия. — Или мы такими старыми выглядим?

Как вы, чуть не добавила она.

— Да нет, напротив. — Бириней протянул ей руку, однако девушка сделала вид, что не заметила жеста, и просто пошла рядом. — Вы выглядите как самые настоящие дамы, и при том очень даже милые. — Он смотрел в другую сторону. Специально. — Когда помалкиваете…