Кровь хищника - [37]
Асанай
Зубайда еще засветло легла в постель. Что еще делать одинокому человеку, коли в доме пусто и заботиться не о ком? Летом темнеет поздно… Только она устроилась в постели, как в дверь постучали, настойчиво, явно намереваясь войти, несмотря ни на что. Кого бы это принесло на ночь глядя-то?
Пройдя в сени, Зубайда зябко поежилась, стоя босиком на прохладном полу, громко спросила:
— Кто там?
— Мы, — послышался из-за двери женский голос. Откинув щеколду, Зубайда столкнулась лицом к лицу с крепко сложенной женщиной, с лицом суровым, с горестными складками в уголках рта. Видно сразу, немало пришлось ей пережить в своей жизни. Вон уж и волосы седые, хотя едва ли она старше Зубайды.
Внимательно осмотрев гостью и мальчика лет трех возле нее, Зубайда шире открыла дверь:
— Входите, коли люди добрые, места хватит.
Женщина с малышом прошли в дом, сели на лавку возле стола. На какое-то время воцарилась неловкая тишина. Гостья, видно, не из слишком разговорчивых, а Зубайда и представить себе не могла, о чем говорить с незнакомкой, явившейся в неурочный час в ее дом. Выручило Зубайду гостеприимство. Едва было присев напротив гостей, она стремительно поднялась и захлопотала:
— Сейчас самовар поставлю, чайку попьем. Да и лампу зажгу, темнеет уж…
При свете керосиновой лампы нежданная гостья внимательно осмотрелась. Заметив в углу фотографию солдата, чуть заметно вздрогнула и устало прикрыла глаза: «Значит, правильно пришла, не ошиблась. Мунир так и говорил, — пятый дом с краю…»
После чаепития, прошедшего все в том же тягостном молчании, малыш уснул прямо на лавке. Зубайда с интересом смотрела на позднюю гостью, которая, судя по всему, уходить из ее дома не спешила. Облик у нее странноватый. Видно, что сильная, ко всякой работе привычная. Одежонка тоже странная: ярко-красное платье, самодельные ичиги на ногах…
— Куда направляетесь? — нарушила наконец тишину Зубайда. — Наверное, в район идете?
Помолчав, гостья решительно сказала, не намереваясь ходить вокруг да около:
— К тебе мы шли, Зубайда.
— Откуда мое имя знаешь? — удивилась хозяйка. — Мы вроде раньше не встречались?
Горько улыбнувшись, гостья ответила:
— Боюсь, Зубайда, от моего рассказа у тебя в голове все перепутается. Да, видно, придется выкладывать все как есть… Зовут меня Хадия, а его — Аюхан. Только для начала посмотри вот на это.
Хадия извлекла из мешка вещи Мунира: бинокль, солдатский ремень, фотографию, обернутую фольгой, на ней — Зубайда. Едва только Зубайда увидела вещи и фотографию, как тут же завыла в голос, словно раненая волчица:
— Мунир! Сыночек мо-о-ой!..
В глазах у Зубайды потемнело. Теряя сознание, она повалилась на пол, цепляя скрюченными пальцами простенькую скатерку со стола. С грохотом посыпались на пол чашки с блюдцами. Хадия едва успела подхватить раскаленный самовар, чтобы Зубайда не опрокинула на себя кипяток. Аюхан, к счастью, не проснулся. Видно, крепко вымотался за дальнюю долгую дорогу с хутора.
Приподняв худенькое тело Зубайды, Хадия уложила ее на большой сундук, побрызгала в лицо прохладной водой из кадушки. Зубайда постепенно пришла в себя, осмотрелась вокруг, словно надеясь, что все ей привиделось и сейчас она в комнате одна. Но нет, сидит рядом эта странная Хадия, которая что-то знает о ее сыне…
— От горя я такая стала, сердце прихватывает… Или жив мой сын? Не томи, говори скорее!
— Погиб он, — поджав губы ответила Хадия. — Не на войне погиб, нет… Очень устала я с дороги. Может, завтра подробно поговорим?
— Нет, говори сейчас. Или сердца у тебя нет?! Единственный ведь сыночек был, как же я усну после такого, пока всей правды не узнаю? За сердце не бойся, отпустило вроде. Я вот сейчас травяной настой выпью, и все ладно будет.
Помолчав Хадия негромко ответила:
— Ладно. Я тебя понимаю, как мать и бабушка, сваха Зубайда.
— Сваха?!
Склонившись над Аюханом, Зубайда долго рассматривала безмятежное лицо мальчика, который крепко спал, еще не ведая, что у него есть теперь и вторая бабушка. А Зубайда с Хадией переглянулись молча, без слов поняв друг друга. Теперь у них есть общая забота, и общая отрада в жизни. Видно, последняя…
В ту ночь обе женщины так и не сомкнули глаз. Сначала Зубайда долго слушала длинный рассказ Хадии, время от времени качая головой и вздыхая. Потом решали, как быть с людскими слухами, что в селе говорить станут. Как известно, на чужой роток не накинешь платок, и если пустить дело на самотек, если молчать и позволить людям фантазировать на свое усмотрение, тут такие сплетни пойдут… В отношении Мунира решили говорить, что он, как и было написано в извещении, полученном Зубайдой, пропал без вести. «Никто не должен знать о его дезертирстве, иначе до смерти позору не оберешься», — попросила Зубайда. Отец Аюхана пусть так и будет Мунир. Мало ли на свете Муниров, и какие только совпадения не случаются в жизни…
Позже выяснилось, как погибли Миляш с Муниром. Оказывается, застрелили их геологи, которые занимались разведывательными работами в асанайских лесах. Не специально, разумеется, по дури и безалаберности. Один из геологов, будучи навеселе, в компании, рассказал: мол, по ошибке двух человек застрелили, а сами скрылись. Думали, дикие козы, не разобрали издалека. Зачем те двое на себя козью шкуру нацепили? Ну а потом, понятное дело, ответственности испугались и не стали никуда заявлять…
Это рассказ о не русском россиянине, патриота Отчизны, родной народ которого уже много веков неразрывными нитями связан дружбой, историей, единой судьбой.
Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.
Рукавишников И. С.Проклятый род: Роман. — Нижний Новгород: издательство «Нижегородская ярмарка» совместно с издательством «Покровка», 1999. — 624 с., илл. (художник М.Бржезинская).Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930), — потомок известной нижегородской купеческой династии. Он не стал продолжателем фамильного дела, а был заметным литератором — писал стихи и прозу. Ко времени выхода данной книги его имя было прочно забыто, а основное его творение — роман «Проклятый род» — стало не просто библиографической редкостью, а неким мифом.
В автобусе в пути по Усинскому тракту автор познакомился с летчиком-фронтовиком и услышал от него волнующий рассказ о жизни и судьбе.
Представители трех поколений семьи Ваттинов, живущей в Швеции, отправляются в маленький польский городок, где до Второй мировой войны жили их предки, По семейному преданию, прадед автора, сгинувший в концлагере, закопал клад у себя во дворе, и потомки надеются его найти. Эта невыдуманная история написана так просто и доверительно, что читатель не замечает, как, путешествуя по Европе в компании симпатичных деда, отца и внука, погружается в самые страшные события истории XX века. Данни Ваттин не просто реконструирует семейную хронику, Он размышляет о том, как легко жестокость может стать обыденностью, а бюрократ – палачом; о том, что следы трагедий прошлого не стираются на протяжении многих поколений.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Макси, Саммари: Гарри поступает в Хогвартс, где ему приходится учиться не только магии, но и негласным правилам поведения, принятым в магическом мире, и даже искусству манипулирования людьми. Но единственное, чего ему надо, ― чтобы один строгий профессор обращал на него чуть больше внимания.
Йондж, Шарлотта Мэри(Charlotte Mary Yonge)(1823–1901).— английская писательница, род. в 1823 г., автор 160 сочинений. Давно практически не публикуется. Но сами англоязычные читатели с удовольствием отсканировали 71 роман Йондж (См. Проект Гутенберг). Фамилия писательницы писалась и пишется по-русски «многовариантно»: Мисс Юнг, Йонг, Янг.Очень молодой выступила на литературное поприще и издала большое число исторических и тенденциозно-религиозных романов, не лишенных теплоты и задушевности. Наиболее известные из них: «The Heir of Redclyffe», «Heartsease», «Dynevor Terrace», «The Daisy Chain», «The Young Stepmother», «Hopes and Fears», «The Clever Women of the Family», «The trial», «The Prince and the Page», «The Chaplet of pearls».