Кровь хищника - [36]
— А что же будет, если поймают тебя?
— Расстреляют, — жестко ответил Мунир, глубоко затянувшись цигаркой так, что щеки ввалились, и сузил глаза, глядя куда-то мимо жены тоскливым взглядом.
После страшных слов Мунира все замолчали. Слышно было только, как с хрустом ломаются ветки для веника под руками Миляш да потрескивает сухой табак в самокрутке Мунира.
А в Асанае в эти дни была весна. Не обычная весна — весна Победы! Люди и плакали и смеялись, качаясь на волнах общих радостей и переживаний. Сливались воедино и радость, и печаль. На фоне полуразрушенной без присмотра мужского населения деревни, на фоне вспаханных руками баб, стариков и ребятишек полей, после всех похоронок и известий об увечьях сельчан, люди все же радовались так, как, наверное, не радовались никогда прежде. Настолько было велико счастье от известия о долгожданной Победе, оттого, что кончилась наконец проклятая война, принесшая столько бед в каждый дом Асаная.
А обитатели хутора, живущие в своем замкнутом мире, по заведенному укладу предавались своим каждодневным заботам, не ведая ни о великом людском горе, ни о великом счастье. Волнения Хадии по поводу смешения кровей Миляш с Муниром постепенно улеглись, она уже не сомневалась в том, что ее дочь и зять предназначены друг для друга, настолько дружно и весело они жили, души друг в друге не чая. Аюхан рос крепеньким, сытеньким, и за его дальнейшую судьбу, казалось, можно было не беспокоиться. Но…
Суждено было Хадие перенести еще один немилосердный удар судьбы. Такая уж, видно, у нее доля. Никому, видно, на земле Всевышний не дает безмятежного счастья. Иначе бы люди впали в искушение и поверили, что и на грешной земле может быть рай.
Черное лето
Не успела душа Хадии как следует насладиться привалившим счастьем, оттаять от многих бед и переживаний, как все было начисто сметено последующими событиями.
Шло лето тысяча девятьсот сорок шестого года, черное лето для Хадии. В один из дней она отправила Миляш с Муниром за чилигой на Козий камень. Нужны были хорошие веники, Хадия намеревалась до блеска вымести и гумно, и все подворье. Не раз уже она обращалась с просьбой наломать веников к молодым, но те все не могли раскачаться. Наконец просьбы матери и тещи дошли до них, и оба собрались. А Хадия, видя их игривое и совсем не рабочее настроение, всучила им козьи шкурки. Дескать, чилига колючая, завернете ветки в них, чтобы не пораниться. И оба, ну что с них возьмешь, давай играть с этими шкурками, накрылись ими и убежали. Ну совсем дети малые! Не выветрилось из них еще юношеское легкомыслие.
…Как гром среди ясного неба прогремели выстрелы в лесу, совсем неподалеку. Хадия вскинулась, выронив из рук миску с козьим молоком, словно беду сердцем почувствовала. И Аюхан, играющий неподалеку от бабки, насторожился:
— Бабушка, «пуф-паф» делали? — уставился он на Хадию широко раскрытыми глазенками. — А почему? А кто это?
Что она могла ответить внучонку? И сама хотела бы знать, кто стрелял и почему. Ведь Миляш с Муниром ушли без ружья.
Выстрелов больше не последовало. Только Хадия все никак не могла успокоиться, сердце словно стронулось с места и ныло, не давая покоя. Вот уже перевалило за полдень. А детей все нет и нет. За это время можно было бы сделать уже две-три ходки до Козьего камня и обратно.
Не выдержав, Хадия взяла с собой Аюхана, не рискнув оставить его одного на хуторе, и отправилась к чилижнику.
Уже издалека Хадия наметанным взглядом лесного жителя рассмотрела: на открытом месте лежали двое. И ветерок теребил подол красного платья ее Миляш. «Будто блюхеровское знамя» — вспомнились ей слова Такыя. Вспомнились и ночки, проведенные с ним в шалаше. Вот и эти двое, похоже, спутали день с ночью и разлеглись на открытом месте, прямо посреди поляны. Хадия приближалась к дочке с зятем, накручивая в душе пружину гнева, чтобы в нужный момент раскрутить ее, выплеснуть всю боль и страх из души, накопившиеся за последние часы от переживаний за беспечную дочь с зятьком. Она там с ума сходит от беспокойства, а они здесь прохлаждаются!
На самом деле Хадия только лишь пыталась рассердиться, чтобы заглушить в себе чувство тревоги и беспокойства, которое все сильнее и сильнее одолевало её по мере приближения к дочке с зятем. Уж больно не похоже на них, не позволили бы они себе просто так лежать средь бела дня.
— А-а-ах!
Кажется, мир перевернулся, встал на дыбы, и небо опрокинулось, и земля ушла у Хадии из под ног. Миляш с Муниром лежали на животах, а в спинах у них зияли страшные, окровавленные раны. И тела их уже остыли и начали коченеть.
— Застрелили, убили!!!
Горестные крики вмиг поседевшей женщины были подобны жуткому стону медведицы, некогда разодравшей себе грудь перед смертью. Кто?! За что?! Кому помешали ее дети, ее Миляш и Мунир? Кто осиротил ее внука, ее маленького Аюхана?! Тишина в лесу. Лес хранит свою тайну, не желая выдавать ее почерневшей от горя женщине.
Нет больше ее Миляш, нет любимого зятя Мунира. И не будет больше никогда. Только птицы теперь будут петь своими сладкими голосами над их могилами, и по весне на двух могильных холмиках будут распускаться ранние цветы, посаженные заботливой рукой Хадии…
Это рассказ о не русском россиянине, патриота Отчизны, родной народ которого уже много веков неразрывными нитями связан дружбой, историей, единой судьбой.
Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.
Рукавишников И. С.Проклятый род: Роман. — Нижний Новгород: издательство «Нижегородская ярмарка» совместно с издательством «Покровка», 1999. — 624 с., илл. (художник М.Бржезинская).Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930), — потомок известной нижегородской купеческой династии. Он не стал продолжателем фамильного дела, а был заметным литератором — писал стихи и прозу. Ко времени выхода данной книги его имя было прочно забыто, а основное его творение — роман «Проклятый род» — стало не просто библиографической редкостью, а неким мифом.
В автобусе в пути по Усинскому тракту автор познакомился с летчиком-фронтовиком и услышал от него волнующий рассказ о жизни и судьбе.
Представители трех поколений семьи Ваттинов, живущей в Швеции, отправляются в маленький польский городок, где до Второй мировой войны жили их предки, По семейному преданию, прадед автора, сгинувший в концлагере, закопал клад у себя во дворе, и потомки надеются его найти. Эта невыдуманная история написана так просто и доверительно, что читатель не замечает, как, путешествуя по Европе в компании симпатичных деда, отца и внука, погружается в самые страшные события истории XX века. Данни Ваттин не просто реконструирует семейную хронику, Он размышляет о том, как легко жестокость может стать обыденностью, а бюрократ – палачом; о том, что следы трагедий прошлого не стираются на протяжении многих поколений.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Макси, Саммари: Гарри поступает в Хогвартс, где ему приходится учиться не только магии, но и негласным правилам поведения, принятым в магическом мире, и даже искусству манипулирования людьми. Но единственное, чего ему надо, ― чтобы один строгий профессор обращал на него чуть больше внимания.
Йондж, Шарлотта Мэри(Charlotte Mary Yonge)(1823–1901).— английская писательница, род. в 1823 г., автор 160 сочинений. Давно практически не публикуется. Но сами англоязычные читатели с удовольствием отсканировали 71 роман Йондж (См. Проект Гутенберг). Фамилия писательницы писалась и пишется по-русски «многовариантно»: Мисс Юнг, Йонг, Янг.Очень молодой выступила на литературное поприще и издала большое число исторических и тенденциозно-религиозных романов, не лишенных теплоты и задушевности. Наиболее известные из них: «The Heir of Redclyffe», «Heartsease», «Dynevor Terrace», «The Daisy Chain», «The Young Stepmother», «Hopes and Fears», «The Clever Women of the Family», «The trial», «The Prince and the Page», «The Chaplet of pearls».