Кровь хищника - [26]
— Ну, будь здорова. Мне еще топать и топать. На полпути у меня шалаш устроен, надо бы засветло до него добраться, чтобы не в лесу ночевать.
Закинув ружье за спину, он широко зашагал в сторону Асаная. А Хадия, глядя ему вслед, подумала: «С пустыми руками… Интересно, что ему понадобилось на Трехглавой горе?»
Такый вдруг остановился, обернулся и крикнул издалека:
— Забыл тебе одну интересную вещь сказать! Тебе с отцом не приходилось видеть Уктаеву кикимору?
— Какую еще кикимору?
— Кикимора как кикимора. Недавно охотник один рассказывал, он видел. Я бы не поверил, если бы и сам своими глазами не видел. Вчера вечером слышу — в реке кто-то барахтается. Поднялся я на Уктау да так и застыл на месте: в реке абсолютно голая кикимора купается со здоровенным медведем!
Мысленно охнув, Хадия прокричала:
— А дальше?!
— Взялись они под ручки с тем медведем и исчезли, словно их земля проглотила. А может, мне и померещилось. Ну, прощай!
Такый ушел. Хадия еще долго сидела на месте, ошарашенная услышанным. Вот она, значит, кто теперь! Уктаева кикимора! Так и попадешь в небылицы навечно, так сказки и рождаются…
…В Асанае, наверное, начиналась жатва, и Хадие пришло время задуматься о пропитании на зиму. Иногда ходила проведать тот березнячок, в смутной надежде увидеть черноглазого Такыя.
Однажды направилась она туда, и слышит — лошадь фыркает! И не шибко далеко, прямо в березняке. Хадия спряталась за Зеленый камень, осторожно осмотрелась и видит — сидит ее мужичок! Ее! И сама не заметила, как мысленно назвала совсем незнакомого мужчину своим! Рядом с ним стоит лошадь, и на спине у нее приторочены два мешка, чем-то набитые до отказа.
Хадия хотела было подойти к Такыю, да вовремя опомнилась. Если с лошадью, вдруг он не один? А Такый долго не засиделся на месте, взял лошадь за повод и направился к Трехглавой горе. «На обратном пути, — подумала Хадия, — должен он здесь остановиться».
На другой день, еще до обеда, Такый появился снова. Ехал он теперь верхом на лошади, уже свободной от груза. Доехав до березняка, остановил лошадь, спрыгнул с седла возле костровища, осмотрелся. Набрав хворосту, разжег костер. Вытащил что-то из кармана и положил на камень. Через некоторое время до Хадии долетел знакомый запах жареного зерна, отчего женщина ощутила сильный приступ голода. Желание повидаться с Такыем, угоститься у его костра вынудило Хадию выйти из укрытия. Ноги сами понесли ее к огню, к высокому и сильному Такыю. А тот, словно они расстались совсем недавно, по-свойски спросил, даже не поздоровавшись, словно расстались пять минут назад, глядя на женщину с лукавой улыбкой:
— А что, красавица, неужто у тебя другого платья нет? Так и трепещешь, словно блюхеровское знамя. — И рассмеялся добродушным и совсем необидным смехом.
Смущенная Хадия тоже несмело улыбнулась:
— Есть, есть платье…
— Ладно, шучу я. Времена нынче тяжелые, ничего странного, что в одном и том же ходишь. С отцом приехала?
— Ага.
— И где он?
— Пошел борти смотреть, у него одна забота. Сказал, завтра вернется.
— А я тоже завтра уеду. Вот лошадь отдохнет…
«Ага, — подумала Хадия. — Ведь груз-то тяжелый был».
А Такый, переменив тему, предложил:
— Я сейчас шалаш сооружу, а ты, красавица, сбегай-ка вот с этим ведерком за водой. Вон за той березкой родничок есть.
Вручив Хадие ведерко, сам достал из мешка небольшой топорик и ушел в березняк. Когда Хадия вернулась с водой, он уже установил костровище и поставил стойки для шалаша. Глядя, как он орудует топориком, Хадия невольно залюбовалась его ловкими, привычными ко всякой работе руками. Заметив внимательный взгляд молодой женщины, Такый едва заметно усмехнулся и предложил:
— Проследи за костром, ладно, красавица Хадия? Пока чай закипит, я нарежу камыша и закончу шалаш. Здесь недалеко, я мигом обернусь.
Вернулся он правда не мигом, но довольно скоро. Пришел мокрый по пояс, с огромной охапкой свежесрезанного камыша, пахнущего озерной водой и тиной.
— Пришлось в озеро заходить. Вымок весь… Ну да ладно, камыш немного подсохнет, устрою шалаш. Камышовая крыша надежная, даже проливной дождь не пропускает. А покуда я и сам у костра подсушусь. Чайку попьем, а потом сена принесем. А, красавица?
Хадия слушала парня и сама себе удивлялась. Млела при каждом слове Такыя, а при последних его словах сердечко у нее так и екнуло, и слабость подкатила такая, что на ногах едва удержалась. Уже почувствовав себя в объятиях Такыя, Хадия мысленно крикнула: «Не надо!», а сама совсем ослабла, и сил сопротивляться не было, да и не хотелось, столько сладкой неги почувствовала во всем теле, в каждой клеточке, что вечно хотелось чувствовать себя в сильных и ласковых объятиях парня, а там — будь что будет…
Такый нежно прижал женщину к себе, заглянул в глаза:
— Ты что, красавица, испугалась? Не бойся, не обижу я тебя. Приласкать только хотел. И в мыслях не было дурного тебе сделать.
Хадия не нашлась, что ответить. Мысли в голове вертелись вихрем, пугающие, противоречивые и… приятные. Ведь можно же вырваться, убежать. Не найдет он ее здесь, где ей каждый камушек, каждая коряга знакомы. А вот нет желания бежать, стоит, словно зачарованная речами чужого (ведь чужого же!) мужчины…
Это рассказ о не русском россиянине, патриота Отчизны, родной народ которого уже много веков неразрывными нитями связан дружбой, историей, единой судьбой.
Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.
Рукавишников И. С.Проклятый род: Роман. — Нижний Новгород: издательство «Нижегородская ярмарка» совместно с издательством «Покровка», 1999. — 624 с., илл. (художник М.Бржезинская).Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930), — потомок известной нижегородской купеческой династии. Он не стал продолжателем фамильного дела, а был заметным литератором — писал стихи и прозу. Ко времени выхода данной книги его имя было прочно забыто, а основное его творение — роман «Проклятый род» — стало не просто библиографической редкостью, а неким мифом.
Брошен в тихую водную гладь камень, и круги расходятся, захватывая неподвижные пространства. Так и судьбы людей, ранее очень далёких друг от друга, сходятся по велению кровавой драмы, разыгравшейся в России начала 20-го века. В романе исторические события просматриваются сквозь призму трагедии человеческих судеб. Сюжет развивается стремительно, начиная с белогвардейского мятежа полковника Перхурова в 1918 году. Далее – драма «баржи смерти». Той «Баржи смерти», которая проходит через судьбу России и жизни нескольких поколений ни в чем не повинных людей.
Представители трех поколений семьи Ваттинов, живущей в Швеции, отправляются в маленький польский городок, где до Второй мировой войны жили их предки, По семейному преданию, прадед автора, сгинувший в концлагере, закопал клад у себя во дворе, и потомки надеются его найти. Эта невыдуманная история написана так просто и доверительно, что читатель не замечает, как, путешествуя по Европе в компании симпатичных деда, отца и внука, погружается в самые страшные события истории XX века. Данни Ваттин не просто реконструирует семейную хронику, Он размышляет о том, как легко жестокость может стать обыденностью, а бюрократ – палачом; о том, что следы трагедий прошлого не стираются на протяжении многих поколений.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Макси, Саммари: Гарри поступает в Хогвартс, где ему приходится учиться не только магии, но и негласным правилам поведения, принятым в магическом мире, и даже искусству манипулирования людьми. Но единственное, чего ему надо, ― чтобы один строгий профессор обращал на него чуть больше внимания.
Йондж, Шарлотта Мэри(Charlotte Mary Yonge)(1823–1901).— английская писательница, род. в 1823 г., автор 160 сочинений. Давно практически не публикуется. Но сами англоязычные читатели с удовольствием отсканировали 71 роман Йондж (См. Проект Гутенберг). Фамилия писательницы писалась и пишется по-русски «многовариантно»: Мисс Юнг, Йонг, Янг.Очень молодой выступила на литературное поприще и издала большое число исторических и тенденциозно-религиозных романов, не лишенных теплоты и задушевности. Наиболее известные из них: «The Heir of Redclyffe», «Heartsease», «Dynevor Terrace», «The Daisy Chain», «The Young Stepmother», «Hopes and Fears», «The Clever Women of the Family», «The trial», «The Prince and the Page», «The Chaplet of pearls».