Кровь фюрера - [183]

Француз покачал головой.

— Значит, все это касается не только британского отдела. Мне нужно будет проинформировать свое начальство.

— Андре, я должен успеть кое-что сделать до того, как всех поднимут на ноги. Если этим людям станет известно, что мы знаем об их ядерном оружии, тогда они могут пойти на что угодно.

Делон взглянул на тело Петерса.

— Что ты имеешь в виду? Откуда они могут узнать?

— Они готовят восстание. Путч.

Француз побледнел. Он медленно покачал головой, словно не веря своим ушам. Глядя на Фолькманна, он сказал хриплым шепотом:

— Откуда ты знаешь?

— Поверь мне, Андре, именно так оно и есть. Этот документ подтверждает мои предположения. И у людей, которые за этим стоят, есть единомышленники в немецкой полиции, в немецкой армии. Без этого они не могут рассчитывать на успех. А если ты расскажешь об этом кому-нибудь из немецкого отдела, есть вероятность, что и эти люди обо всем узнают.

Делон с сомнением посмотрел на него.

— Я не понимаю, почему плутоний?

— Чтобы никто не попытался их остановить. Это единственный логичный ответ. У Германии никогда не было собственного стратегического ядерного арсенала. А обладая ядерным оружием, эти люди способны на что угодно. Я уверен, что так оно и есть.

Фолькманн замолчал.

Делон медленно обошел комнату и сел на диван. Он явно был растерян. Выражение лица у него было соответствующим. Он наморщил лоб в раздумье, а потом потер лоб.

Фолькманн наблюдал за ним. Если он сейчас расскажет о Шмельце, то это окончательно собьет француза с толку, так что Фолькманн решил пока об этом ничего не говорить. Делон долго сидел на диване, очевидно, находясь в состоянии шока. Подняв голову, француз увидел мрачное выражение лица Фолькманна и наконец осознал, что тот говорит серьезно. Наклонившись вперед, он покачал головой.

— Джо, я не могу сделать того, что ты предлагаешь. Я не могу так рисковать. Ты просишь о слишком многом. — Француз внимательно смотрел на Фолькманна. — Девушка… вы с ней близки?

— Да.

— Значит, эмоции мешают тебе здраво рассуждать. Ты это понимаешь?

Фолькманн покачал головой.

— Ты не прав, Андре. Поверь мне.

— Тогда у меня возникает следующий вопрос. Насколько большой поддержкой пользуются эти люди?

— Я не знаю, Андре. Но с тем, что у них есть, особая поддержка им и не нужна. Они просто будут держать в заложниках страну.

Делон немного подумал.

— Ты говоришь, что тебе нужно время, но что ты собираешься делать?

— В Мюнхене есть человек, состоящий в этой организации. Его зовут Кессер. Он может знать, где они прячут оружие. Дай мне восемь часов. Если мне что-то удастся узнать, я тебе позвоню. Тем временем ты свяжешься со своими людьми. Свяжешься лично с каждым начальником отдела. Но сотрудникам немецкого отдела ничего не говори. Всем остальным расскажи то, что рассказал тебе я. В Берлине есть люди, которым я доверяю, но я хочу поговорить с ними лично. Первое, что нам необходимо сделать, так это обнаружить местонахождение оружия. Объясни это нашим сотрудникам. У тебя есть доклад из Асунсьона. Покажи его своим людям и всем остальным. Расскажи им, что я собираюсь делать.

— А когда запланирован путч?

— Я думаю, это произойдет скоро. Сейчас Рождество, и во всех армейских подразделениях в Европе большинство людей в увольнении. Никто не ждет чего-то подобного.

Делон нервно взглянул на Фолькманна.

— А что, если ты не свяжешься со мной в течение следующих восьми часов?

— Тогда об этом должно стать известно нашим правительствам. Для того чтобы остановить реваншистов, придется действовать и вне пределов Германии. Я надеюсь, что они способны принять такое решение.

Делон глубоко вздохнул и вытер пот со лба. Фолькманн понял, что француз на его стороне.

— Можно мне оставить у себя копию этого документа?

— Да, оригинал по-прежнему находится в сейфе в подвале.

— Дай мне номер телефона, по которому я могу с тобой связаться, Андре.

Француз записал номер на листке бумаги и передал его Фолькманну.

— Кроме того, ты знаешь мой рабочий номер, да и все остальные. Я буду в штаб-квартире. А это номер моего личного телефона — на случай, если ты не сможешь дозвониться. Линии были повреждены взрывом, но мы подключили аварийную телефонную сеть прямо перед твоим звонком. Я свяжусь с начальниками отделов по защищенной линии, как только вернусь. Надеюсь, они мне поверят. — Француз поднял голову. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

Фолькманн покачал головой.

— У нас нет времени, Андре.

Он заметил, что лицо француза покрывают капельки пота.

— Ты уверен, что поступаешь правильно, Джо?

— Это единственный выход, Андре, поверь мне.

— Тогда удачи, друг мой.

Фолькманн ехал по направлению к Келю. По его подсчетам, до Мюнхена он доберется за три часа, если будет ехать до Херренберга по главному автобану, а не через Шварцвальд.

Когда он свернул на автобане к Ульму, пошел снег, а когда он доехал до Аугсбурга, то снегопад усилился, все поля стали белыми.

Машин на дороге было мало, и когда он проехал Аугсбург, то увидел колонну из двенадцати немецких армейских грузовиков с военными и шести машин с грузом. Все они медленно двигались в сторону Мюнхена.

Фолькманн чувствовал, что сердце бешено стучит в груди. Он медленно обогнал военные грузовики, пытаясь увидеть дивизионные маркировки, но машины были заляпаны грязью. Через пятнадцать минут он свернул к ближайшей автозаправке и позвонил из телефона-автомата. Разговор длился не больше минуты.