Кровь. Царство химер - [5]

Его бойцы мгновенно пришли в движение. Слева, пригнувшись, быстро и бесшумно, побежали по песку пехотинцы.

Двести конников прянули вперед из-за гряды валунов.

Томас повернулся к гонцу:

— Передай Уильяму и Сайфусу: пусть вышлют тысячу воинов в Южный лес. Если мы справимся тут, сойдемся с ними в третьем лесу к северу. Поспеши!

Его ударный отряд, устремясь на Орду, вырвался вперед уже на десять ярдов. А первым в битву должен был вступить Томас. Он вскочил в седло и пустил жеребца в галоп. Его вороной, перескочив через валуны, понесся к длинному строю Обитателей Пустыни, которые от неожиданности приостановились.

На какое-то время единственным звуком стал стук копыт… Воины-Паршивые, спускаясь в каньон, исчезали за скалами. Из-под капюшонов смотрели сотни тысяч глаз… Глаз тех, кто презирал Элиона и ненавидел его воду… Тех, чей мир был кочевым миром мелких, грязных колодцев и мерзкой зловонной плоти. Тех, кто едва ли заслуживал жизни, не говоря уже о лесах. Тех, кто, тем не менее, осквернил бы озера, разорил бы леса и насадил бы повсюду свою пустынную пшеницу.

То были выходцы из разноцветного леса, потерявшие разум. Ходячие мертвецы. Которым следовало бы лежать в земле, а не поганить ее подобно моровой язве.

Но они были еще и воинами. Сплошь мужчины, сильные и уже не столь невежественные, как в былые времена. Но все же слабее, чем Лесные Стражники. Болезнь поражала и кожу, и суставы, лишала гибкости и сковывала движения.

Томас обогнал своих бойцов и занял свое законное место во главе. Взялся за рукоять меча.

Сорок ярдов.

С металлическим лязгом меч Томаса вылетел из ножен.

Паршивые тут же завопили, как будто до этого момента еще сомневались в его намерениях. Кони их зафыркали, взвились на дыбы, противясь рукам, в страхе резко натянувшим поводья. Пусть победа и была сегодня гарантирована войску Орды, но передние ряды прекрасно знали, что обречены на гибель.

Лесные Стражники, стиснув зубы, неслись на врага, все еще не поднимая мечей.

Томас резко взял вправо, перекинул меч в левую руку и успел вспороть грудь сразу трем Паршивым, прежде чем блокировать первый удар серпом, из-за которого так внезапно и сменил направление.

Конники сошлись. Бойцы Томаса тоже закричали, нанося и отражая удары, рубя головы направо и налево. Прямо перед Томасом рухнула лошадь светлой масти, и, глянув на нее, он увидел, что в боку всадника остался меч Майкиль.

— Майкиль!

Она блокировала предплечьем страшный взмах меча другого Паршивого и развернулась в седле. Томас срезал со своего пояса вторые ножны и швырнул их девушке. Та поймала, выхватила меч, крутанула им и поразила атаковавшего ее пехотинца.

Томас отразил серп, нацеленный ему в голову, заставил жеребца перепрыгнуть через умирающую лошадь и развернул его навстречу очередному противнику.

Сражение вошло в привычный ритм. Со всех сторон взлетали, кололи и рубили, отражали и блокировали удары клинки, широкие и узкие, длинные и короткие… Каньон полнился ужасающим шумом битвы. Воем и воплями, рычанием и стонами умирающих.

И воинственными криками тысячи лихих воинов, отважно противостоящих бесконечному потоку поднаторевших в боевом искусстве Паршивых.

Еще три года назад руководимая Кваронгом кавалерия Орды несла в подобных схватках страшные потери. Но теперь, под командованием молодого генерала Мартина, без боя эти воины не сдавались и не умирали.

Здоровенный Паршивый со слетевшим с головы капюшоном, зарычав, бросил своего коня навстречу Томасу. Лошади столкнулись и взвились на дыбы, молотя копытами воздух. Поворотом запястья высвободив кнут, Томас хлестнул им Паршивого по голове. Тот с воплем вскинул руку. Томас глубоко вонзил меч в незащищенный бок противника, выдернул — как раз в тот момент, когда сзади на него замахнулся булавой пеший воин. Наклонясь вправо, Томас нанес удар. Снес голову, и противник рухнул.

Минут десять сражение разворачивалось в пользу Лесной Стражи. Но слишком уж много клинков мелькало в воздухе, чтобы надеяться, что ни один не заденет лесных воинов или их скакунов.

Лесных Стражников начала настигать смерть.

Сперва пали двое. Потом еще четверо. Десять, двадцать, сорок бойцов… Затем еще и еще.

Томас вырвался из схватки и оглядел поле боя. Полегло достаточно и Паршивых, и их лошадей, чтобы преградить вражьему войску путь. Но он встревожился, увидев, что его собственных людей пало больше, чем он предполагал. Пора отходить!

Он сорвал с пояса рог и протрубил сигнал к отступлению. Его бойцы — и конные, и пешие — тут же обратились в бегство, словно давно ждали этого приказа.

Томас на мгновение придержал коня. Паршивые, не привыкшие к столь массовому отступлению, остановились, явно сбитые с толку внезапным поворотом событий.

Как и планировалось.

Однако таких потерь среди его бойцов не планировалось вовсе. Сотни две, наверное!

Впервые за этот день Томас ощутил кольнувший сердце приступ паники. Он развернул коня и поскакал следом за отступавшими. Перескочив гряду валунов, спешился и опустился на одно колено. Как раз вовремя: он увидел хлынувший со скал первый вал стрел, бесшумно летевших по дуге в каньон.

Там снова все смешалось. Лошади вставали на дыбы, вопили Паршивые, и мертвецы громоздились кучами.