Кровь богов. Сага мертвых песков - [124]

Подверженный сомнениям Кулл, как и Соломон Кейн, имеет гораздо больше общего со своим создателем, чем тщательно выписанные образы таких героев, как Конан и Вулми.

Позже Говард создал еще одну историю про Кулла — «Короли ночи». Ее центральным персонажем является впервые упоминаемый в творчестве Говарда Бран Мак Морн — король пиктов времен Римской империи. Чтобы противостоять вторжению римлян в Каледонию, Бран — далекий потомок друга Кулла, копьеносца Брула, — создает союз бриттов, галлов, пиктов и северян-викингов, хотя в действительности в те времена викингов в Британии не было. Чтобы, завоевать победу, маги вызывают из прошлого короля Кулла, и Мак Морн с его помощью одерживает победу над римлянами.

Двадцатидвухлетний Роберт воспел сильных и мудрых воинов. Как заметил его друг по переписке Лавкрафт, Говард вкладывал в свои произведения много личного. Именно о такой жизни мечтал писатель, склонившись над пишущей машинкой в крохотной комнатушке, за трехстворчатыми окнами которой простирались невыразительные серовато-бурые луга. К счастью, Роберт Говард умел мечтать. Он мог видеть, как над открытым пространством широкого поля, окрашивая травы в красный цвет, вспыхивает зарево битвы. И когда ночью на темном небе зажигались алмазы звезд, он населял землю таившимися во тьме чудовищами, подстерегающими свою добычу.

* * *

Помимо фанатичного творческого труда в жизни Роберта были и другие занятия. В 1928 году он ведет оживленную переписку с Гэролдом Присом. Несколько писем этому адресату, в отличие от остальной корреспонденции Говарда того периода, сохранились. В них много юношеского цинизма (по крайней мере, можно было бы навесить подобный ярлык, если бы не было известно, к чему привели подобные размышления автора писем). Говард писал:

«Я убежден в полной, безусловной, абсолютной и всеобъемлющей тщетности человеческих усилий и достижений. Чело-век — просто доказательство существования слепой энергии, его действия находятся под полным контролем. Это все игра — жизнь со смертью в качестве платы от Дьявола, поддерживающего огонь».

В письмах Роберт делится впечатлениями от увиденных фильмов, рассказывает о пиве, которое выпил, боксерских матчах, в которых участвовал, неудачной попытке сделаться импресарио боксерских состязаний, о встречах со Смитом и Винсоном. Он открыто завидует их успеху у женщин, сетуя, что хотя его друзья и привлекают внимание девушек, те проходят мимо, даже не останавливаясь поболтать, когда с ними находится он. Говард печально добавляет: «Мне кажется, в моей внешности есть что-то отталкивающее…»

Из этого и подобных ему замечаний становится ясно, что отсутствие контактов с женщинами не являлось добровольным выбором Роберта, как было в случае с королем Куллом. Вспоминая посещение мола в Чиско, где он наблюдал за купающимися, Говард находит их сложение великолепным — настолько, что он «упивался их совершенством», до тех пор пока не понял, что эти беззаботные создания были полной противоположностью таких мечтателей, как он. Глядя на их грацию и самоуверенность, «я ненавидел их — как слабый, должно быть, всегда ненавидит сильных. Я думал, что эти прекрасные животные могли совершенством своей физической красоты и своей сильной волей подавить любые фантазии мечтателей. Но очень скоро, когда до меня дошло, что я не вижу перед собой ни одного парня, которому я бы не мог переломать ребра, ко мне вернулась моя обычная самоуверенность».

Любой намек на чувственность вызывал в душе Говарда мысли о кровавом насилии, и здесь снова присутствует подсознательная ненависть к красивым мужчинам, более счастливым в любви, чем он.

Но в жизни Роберта бывали не только драматические, но и комические моменты. В одном письме он дразнит Приса за его приверженность такому совсем несвойственному техасцам в те времена времяпровождению, как гольф. Он рассказывает своему другу случай, который юмором напоминает истории одного из его героев, ковбоя Брекенриджа Элкинса. Роберт описывает, как он остановился посмотреть на игрока в гольф, который собирался ударить по мячу. Поскольку, как ему было известно, игрок в гольф, прежде чем совершить удар, всегда кричит: «Вперед!» — а этот почему-то молчал, Роберт решил ему помочь:

«Воодушевившись идеей помощи, я вскричал: „Вперед!“ — и этот тип тоже вскрикнул и подпрыгнул футов на семь вверх. Потом он неприязненно взглянул на меня, но ничего не сказал — возможно, потому, что я был куда крупнее, чем он. Это относится и к тебе».

* * *

В другом письме к Прису Боб с насмешкой отзывается о высшем образовании: «У меня предубеждение к всяческим колледжам — да пошли они все к дьяволу!» И он рассказывает о своей встрече со Смитом и Винсоном, когда они втроем разделись, оставив на себе лишь импровизированные набедренные повязки, и, дурачась, делали вид, что угрожают друг другу пистолетами, ножами и самодельными копьями — это было очень похоже на то, как он и его школьные друзья десять лет назад играли в пиратов. Глядя на сохранившуюся тусклую фотографию этой сцены, мы замечаем, что очки на носу Смита несколько не соответствуют его роли воинственного пещерного жителя.