Кровь богов - [124]

– Кассий решил, что мы – враги. – Титиний с трудом собрался с мыслями. – Я останусь здесь, а ты поезжай к Марку Бруту. Расскажи ему, что случилось.

– Я не понимаю… – начал Матий.

Легат вздохнул:

– Старик подумал, что сейчас его возьмут. И попросил слугу убить его, чтобы не оказаться в руках Марка Антония и Октавиана. Скорее поезжай к Бруту. Он теперь единственный командующий. Второго уже нет.

Октавиан очнулся в темноте и шевельнулся. Он не мог понять, почему его ноги замерзают, воздух вокруг вонючий, а под головой что-то хрустит при каждом движении. Какие-то мгновения молодой человек еще лежал, глядя на безоблачное небо с множеством звезд над головой. Он помнил привал на марше, неприятный металлический привкус во рту, а дальше у него в голове все путалось. Вроде его куда-то несли, вокруг раздавались приветственные крики – по какому поводу, он не знал, – потом слышался приближающийся звон мечей, а потом его снова куда-то несли…

Он попытался сесть. Ноги еще глубже ушли в ледяную жижу. К ужасу молодой человек почувствовал чью-то руку, которая протянулась из темноты, чтобы поддержать его, и тут же отдернулась. Виспансий Агриппа понял, что его друг просто шевелится, а не соскальзывает в воду.

– Октавиан? – прошептал Агриппа.

– Цезарь, – механически поправил его триумвир. Голова у него болела, и он не понимал, где находится. – Сколько раз я должен тебе повторять?

– Меценат! Просыпайся, – позвал Виспансий.

– Я не сплю! – раздался из темноты голос Цильния. – А ты спал? Ты бы смог спать в таких условиях? Это невозможно!

– Я дремал, но не спал, – ответил Агриппа. – Говори тише. Мы не знаем, кто может нас услышать.

– Как долго я болел? – спросил Октавиан. – И где мы?

– Ты пролежал без сознания много дней, Цезарь, – ответил Агриппа. – Мы рядом с городом Филиппы, и все идет не так, чтобы хорошо.

Он передал очнувшемуся другу фляжку, и тот с благодарностью выпил теплую воду.

– Расскажите мне все, – попросил Октавиан. Ощущения у него были такими, словно его долго били чем-то тяжелым. Все тело болело, ныли суставы, крутило желудок, но он очнулся и лихорадка ушла.

Глава 30

Брут только заснул, когда подъехали экстраординарии, чтобы сообщить ему, что Кассий покончил с собой. Поначалу он разозлился. Как мог старик потерять веру в себя, в Республику, в него?! Ничего еще не закончилось. Они не проиграли.

В прохладной темноте он выпил воды и прожевал кусок валяного мяса, пока кавалерийский офицер наблюдал за ним при тусклом свете масляной лампы. Наконец, Марк Брут принял решение.

– Отправь своих людей в каждый легион, которыми командовал Кассий. Мой приказ – спуститься на равнину и выстроиться в боевой порядок.

Офицер повернулся и побежал к своей лошади, передал приказ сопровождавшим его людям и вместе с ними растворился в ночи.

Брут вышел из командного шатра, поставленного у подножия склона. Он знал, что без Кассия не сможет командовать двумя отдельными армиями такой численности. Приказы поступали бы слишком долго. К тому времени, как дальние легионы получали бы их, обстановка могла кардинально измениться, и они только посеяли бы хаос. Марку не оставалось ничего другого, как свести обе армии вместе, превратить их в единую группировку. Иначе ему пришлось бы смотреть, как их вырезают по отдельности.

Под звездами войска маршировали мимо друг друга на гребне и вокруг болота. Они шли в абсолютном молчании, не зная, мимо врагов они проходят или мимо друзей, и не стремясь это выяснить. Да, Брут отставил Марку Антонию захваченный город, но сомневался, что он от этого что-нибудь выгадает. Два триумвира пришли в Грецию, чтобы атаковать, а не прятаться за крепостными стенами. Кассий умер, и Брут понимал, что теперь они захотят одержать окончательную победу и отомстить за потери, понесенные накануне. При этой мысли полководец мрачно улыбнулся. Пусть приходят. Он ждал этого всю жизнь.

Когда поднялось солнце, его легионы выстроились на широкой равнине у подножия гребня, на котором возвышался город Филиппы. Брут переговорил со всеми легатами – по одному и с несколькими сразу, когда они подъезжали к нему. Он приготовился к сражению, где множеству легионов предстояло схватиться с другим множеством. Марк не сомневался, что талантом полководца он, как минимум, не уступает Марку Антонию и Цезарю.

С рассветом Брут проехал вдоль своих легионов, подсчитывая их число. Его армия потеряла тысячи, но захватила главный лагерь Марка Антония и Цезаря и заставила их легионы отступить с большими потерями. Множество трупов устилало склон, напоминая дохлых ос.

Захвативший Филиппы Марк Антоний, увидев выстроившиеся на равнине армии, повел свои легионы вниз по склону. Брут это видел, но принял вызов. Он помнил, что Антония всегда отличала самонадеянность, и сомневался, что у того был выбор. Если бы он и захотел остаться в городе, легаты убедили бы его, что делать этого нельзя.

Марк Брут побывал в огромном, брошенном лагере на равнине. Все ценное оттуда вынесли, но командующий сожалел, что никто не сообщил ему о смерти Цезаря. Размен Кассия на Октавиана очень бы его устроил. Тогда два старых римских льва сразились бы друг с другом. Бруту едва верилось, что теперь он – единственный командующий столь огромной армии, но мысль его даже радовала. Он самолично возглавлял римскую армию. Ни Гней Помпей, ни Юлий Цезарь более не отдавали ему приказы. Предстоящая битва будет целиком его. И Марк Брут полагал, что это справедливо. Ради этого он и убил Цезаря в театре Помпея. Наконец-то он вышел из тени других!