Кровь Аэнариона - [2]

Было всё ещё достаточно времени до наступления дня, когда он больше не смог бы сопротивляться призывам Убийцы Богов, и тогда ничто в пределах его досягаемости больше не было бы в безопасности. Если бы демоны не привели мир к концу, то он сделал бы это сам.

Аэнарион мягко рассмеялся. Теперь он звался Королём-Фениксом. Он прошёл через священное пламя и вышел с другой стороны, не сожжённый, но более сильный, быстрый, более живучий, чем любой смертный. Он предложил себя как жертву, чтобы спасти свой народ, в то время как боги отклонили всё остальное, и они взяли его плоть и его муки в качестве жертвоприношения и вернули его назад, преобразовав его для исполнения их воли.

Он умер и был рождён заново в тот день, пройдя через Пламя Азуриана. Он мельком увидел вещи, которые взорвали его воображение. Он увидел обширное повреждение часового механизма упорядоченной вселенной, а также то, что лежит под ней и за её гранью.

Он узрел Хаос, что бурлил вокруг целую вечность. Он видел улыбку демонического бога, который ждал, чтобы пожрать души его народа. Аэнарион увидел миры, которые боги хаоса населяют своими рабами и используют их как игрушки. Эльф бросил взгляд на разрывы в ткани реальности, через которые проникала сила тёмных богов и их слуги, чтобы завоевать его мир.

Он видел вечности ужаса и вернулся изменившийся, переделанный, рождённый заново, чтобы бороться. Со всей своей новоприобретённой силой он попытался спасти свой народ от потока демонической скверны, поглощающей мир.

Поначалу он думал, что может победить. Боги одарили его силой за гранью любого смертного, и он использовал её, чтобы вести эльфов от победы к победе, но за каждый триумф ему пришлось платить незаменимыми жизнями, в то время как противник заменял двумя живыми каждого своего павшего. Тогда он не понимал, что это всего лишь чёрная космическая шутка и что он лишь замедляет уничтожение своего народа, делая его более мучительным.

Аэнарион сделал Вечную Королеву своей женой, а она родила ему двоих чудесных детей, что обещало блестящее будущее или, по крайней мере, давало знак о том, что завтра будет наставать. Тогда он верил в это, но его семья была похищена и убита демонами. Он даже не смог защитить собственную семью, и эта потеря разрывала ему сердце.

И тогда он нашёл Губительный Остров и Убийцу Богов. Это было оружие, которое никогда не должно было покинуть Алтарь Каина, но он вытащил его. Если боги дали ему силу, то меч сделал его почти непобедимым. Всюду, куда он шёл, демоны умирали. Где бы он ни был — победа была неизбежна. Но Король-Феникс не мог быть везде, и с каждым днём противостоящих ему сил становилось всё больше, а тех, кто следовал за ним — всё меньше.

Зло меча просочилось внутрь эльфа и изменило его, сделав его злее и безумнее, настроения против него усиливались. Самые близкие друзья избегали Аэнариона, а народ, который он поклялся спасти, уходил прочь от него, оставив с ним только таких же жестоких и смертоносных воинов, как и он сам. То был легион воителей почти таких же безумных и искажённых, как и противники, с которыми они сталкивались. Они тоже были испорчены тёмным влиянием нечестивого оружия. Он слишком хорошо научил своих людей вести войну.

Он познал отчаяние и безысходность, и в тот самый тёмный период своей жизни он нашёл Морати. Эльф посмотрел как она прекрасна во сне и испытал одновременно и желание и ненависть. То, что было между ними, нельзя было назвать любовью. Он вообще сомневался в том, что сможет снова испытать нежность к какой-либо женщине, даже не такой испорченной, как его нынешняя жена. Это было больной безумной страстью. В диких любовных ласках с Морати Аэнарион находил отдохновение и забвение, отсрочку от своих тревог.

Она варила зелья, которые позволяли ему спать и почти заставляли его успокоиться. И она родила ему сына, Малекита, что позволило ему понять, что внутри него всё ещё осталась искра чувств. Король нашёл за что сражаться и вернулся к войне если не с надеждой, то с определённой решимостью. Но теперь, он, наконец, увидел, что всё кончено, и что его народ обречён на смерть и вечное проклятие.

Жар в воздухе предупредил его. Длинные тени с острыми краями затанцевали вокруг него. Он развернулся и поднял готовый к удару меч, но в последнее мгновение биения сердца остановил свою руку.

— Аэнарион, ты можешь меня слышать? — спросил голос в жуткой тишине, раздававшийся так, будто ветер принёс его от самого мрачного и пустынного края мира.

Рядом с ним стоял Каледор. Или, по крайне мере, его образ — мерцающий прозрачный призрак — перенесённый через далёкое расстояние с помощью магии волшебника. Аэнарион изучал своего бывшего друга: самый могущественный в мире маг выглядел полумёртвым, он исхудал, его щёки впали, а лицо было похоже на череп. Маг пытался изображать невозмутимость, но в его глазах был ужас, которого до сих пор король не видел ещё в глазах ни одного из эльфов.

— Аэнарион, ты там? — изображение замигало. Аэнарион знал, что ему надо просто подождать и заклинание рассеется. Он не хотел разговаривать с тем, кто повернулся к нему спиной и сбежал от той судьбы, к которой, как чувствовал волшебник, вёл народ король.