Кровь Аэнариона - [16]

Торнберри принесла глиняную бутылку вина и три кубка на старинном бронзовом подносе. Она казалась смущенной, но старалась не показывать этого, сохраняя каменное выражение лица. Она поставила вино на низкий столик и быстро вышла из комнаты.

Отец жестом пригласил гостей садиться:

— Скоро здесь будет еда.

Тирион удивился и этому тоже: его отец, должно быть, дал указания приготовить еду, что само по себе было чем-то удивительным. Часто он забывал поесть на несколько дней, и когда Торнберри не было дома, Тириону приходилось готовить еду для себя и Теклиса.

Корхиен и Мален сидели, пока его отец разливал вино. Тирион подошел к огню и встал к нему спиной, наслаждаясь непривычным теплом.

— Чему мы обязаны честью этого визита? — наконец спросил его отец.

— Пора, — сказал Корхиен. — Близнецы уже почти достигли того возраста, когда их можно представить ко двору Короля-Феникса.

— Это их право, — сказала леди Мален. — А также их долг. В них течёт кровь Аэнариона.

— Да, это так, — сказал Арафион. Он говорил странно резко и выглядел более воинственным, чем когда-либо видел его Тирион. Его отец никогда ни с кем не был агрессивен. — Мне интересно, почему Дом Изумрудов решил послать за ними свою самую прекрасную дочь и самого большого союзника при дворе?

Тирион почувствовал еще один шок. Забрать их. Что имел в виду его отец? По выражению лица Мален он понял, что она тоже не ожидала такого ответа. У нее был вид женщины, с которой люди не разговаривают таким тоном. Корхиен тоже смотрел на отца Тириона странно, но не без восхищения.

— Что вы имеете в виду? — наконец спросила Мален.

— Я имею в виду, что за последние пятнадцать лет Дом Изумрудов почти не проявлял интереса к моим сыновьям. И всё же сегодня ты здесь, напоминая мне о моем отцовском долге — представить их перед троном Феникса в компании отряда воинов в доспехах. Мне любопытно, почему это так?

— Они должны быть представлены, — сказал Корхиен. — Ты знаешь закон не хуже меня, Арафион. Они ведь из одной кровной линии.

— И если они будут представлены ко двору, я должна позаботиться, чтобы они не опозорили нашу семью, — сказала Мален.

Принц Арафион тихо рассмеялся:

— Я так и думал.

— Почему мы должны быть представлены ко двору, отец?! — воскликнул Тирион, не в силах сдержать своё любопытство.

Отец посмотрел на него так, словно впервые заметил, что он здесь.

— Оставь нас, Тирион, нам с твоей тётей нужно многое обсудить. Я скажу вам то, что вам нужно знать, позже.

Голос отца звучал сурово, и то, что он говорил, было несправедливо, но, когда он заговорил, в его глазах была такая боль, что у Тириона не хватило духу спорить с ним или задавать вопросы. Он подошел к двери и закрыл ее за собой, сопротивляясь желанию захлопнуть ее, хотя искушение было очень велико.

— Подумай, — сказал Теклис. Его голос звучал еще более хрипло и резко, чем обычно. Кашель усилился, но теперь в его глазах появился лихорадочный интерес. Он сидел прямо на кровати, одеяло накинуто на плечи, как плащ. — Постарайся вспомнить, что еще они говорили?

Тирион покачал головой.

— Я уже всё тебе рассказал.

Он затянул свой плащ потуже вокруг себя. После тёплой гостиной внизу комната Теклиса казалась ещё холоднее, чем прежде. Возможно, ему следует отнести Теклиса вниз и дать ему немного посидеть у огня. Но он знал, что лучше этого не предлагать. Его брат никогда бы не согласился. Он не любил, когда его слабость выставляли напоказ перед посторонними.

— Ты уверен, что она сказала, что мы должны быть представлены Королю-Фениксу?

— Да.

— Я предполагаю, что это имеет смысл. В конце концов, мы — потенциальные наследники проклятия.

Тирион рассмеялся:

— Проклятие? Проклятие Аэнариона? Будь серьёзнее!

— Верховный Маг Каледор утверждал, что все те, в ком течет кровь Аэнариона, могут унаследовать его проклятие и быть затронуты Каином, Богом Убийства.

— Конечно, это относится только к таким, как Малекит, рожденным после того, как Аэнарион вынул Убийцу Богов и был запятнан его силой.

— Так ты думаешь, да? Но Каледор говорил совсем другое. И если ты подумаешь, то эта мысль не будет иметь никакого смысла: Малекит стал бесплоден с тех пор, как прошёл через пламя. У него никогда не было детей.

— Но почему же? Я не верю, что ты проклят. Ни Каином, ни мной, если уж на то пошло.

Теклис жестом указал на свое изможденное тело и приподнял одну бровь:

— Я думаю, что это возможно.

— Я не считаю, что ты проклят.

— Сколько эльфов вообще болеют, Тирион? Сколько ещё таких слабых, как я?

Тирион попытался отшутиться от этого вопроса: — Я не думаю, что это квалифицирует тебя как угрозу для королевства.

— Не имеет значения, что мы думаем, Тирион. Важно, что думают Король-Феникс и его придворные.

— Нас представят там, чтобы они могли проверить нас на наличие заразы Каина?

— Предполагаю, что так.

— Это кажется мне несправедливым.

— Возможно, они и правы.

— Ты не можешь так говорить, брат!

— Аэнарион был уникален. Он делал то, что ни один эльф никогда не делал раньше, и очень немногие даже пытались сделать потом что-то похожее. Он прошел через пламя Aзуриана невооруженным и незащищенным. Он вытащил Убийцу Богов из алтаря Каина. Было в нем что-то особенное, что-то такое, что позволяло ему владеть силой богов и действовать через него. Кто скажет, что это различие не передается через его кровь? Каледор Повелитель Драконов определенно так думал, и он был величайшим магом, которого когда-либо знал этот мир.