Крот - [3]

И я задумался.

Да, я мыслил несколько не в том направлении. Верфи, даже резервные, должны кем-то обслуживаться. Это первое. И второе, более интересное. Это очень большое судно, и оно постоянно требует какого-то мелкого ремонта, который необходимо проводить не только внутри самого корабля, но и на его поверхности. А значит, как рядом с доками верфи, так и на поверхности всего линкора есть технические люки, через которые техники и ремонтные дроны могут попасть на внешнюю обшивку корабля.

А вот это уже что-то интересное.

И если они не ломанутся в прыжок прямо сейчас, то время на то, чтобы пробраться внутрь через эти ремонтные шахты, у меня точно будет.

Но что тогда делать со своим истребителем? Он уже успел засветить свое присутствие тут, рядом с линкором.

И я поглядел на приборную панель.

«А что если? – и я усмехнулся. – А ведь это наверняка сработает. Особенно, после сотни его собственных сообщений о травмированном пилоте. Ведь эти травмы могут быть совершенно разными».

После чего я начал задавать определенный список команд и вбивать определенный алгоритм действий. Прозанимался я этим вплоть до тех пор, пока мы не приблизились к нужным мне люкам.

Тут я открыл кабину пилота, забрал свои и бывшего пилота этого истребителя вещи, тестер и мобильный ремонтный комплекс, без которых я бы в принципе не смог проникнуть на линкор, загерметизировал кабину обратно и, оттолкнувшись от истребителя, дал ему команду.

«Вперед!»

Линкор. Капитанская рубка. Главный пост операторов слежения. Несколько минут спустя

– Капитан, один из наших кораблей ведет себя странным образом, – обратился молодой лейтенант из группы слежения к находящемуся на капитанском мостике седовласому полковнику.

– Что у вас там? – спросил тот в ответ.

– Я проверил: еще несколько минут назад этот истребитель передавал сигнал бедствия и сообщение о том, что на его борту находится травмированный или недееспособный пилот, и судя по курсу он направлялся к ближайшей верфи, готовой его принять. Однако сейчас этот истребитель ведет себя неадекватно. Он летит по странному касательному курсу, направляясь к одному из наших кораблей.

– Установите связь с его пилотом, – распорядился капитан линкора.

– Выполнено. Канал связи настроен.

И на общую панель главного экрана было выведено изображение лица пилота в скафандре.

– Пилот, с вами говорит глава экспедиционного корпуса граф Тренг. Назовите себя.

Однако в ответ раздался дикий истеричный смех. И истребитель, резко развернувшись на месте, устремился прямо в направлении доков, куда сейчас заходили на посадку звенья тяжелых истребителей.

– Что с ним? – удивленно посмотрел капитан.

– Звездная болезнь, – уверенно ответил их глава медицинской службы, – видимо, сказался стресс от прошедшего боя. Сейчас через пару мгновений медицинские приборы проанализируют состояние пилота и нейтрализуют его.

Однако прошло уже достаточно времени, а ничего подобного не происходило. Пилот с диким смехом гнал свой истребитель вперед.

– Он опасен? – задал следующий вопрос седой полковник, обращаясь к медику, и кивнул в направлении экрана.

– Судя по тому, что я вижу, он неадекватен, обколот разными препаратами и при этом до сих пор в сознании. А значит, да, он опасен.

Между тем с экрана вновь раздался истеричный смех.

И все услышали подвывающее бормотание.

– Неввверррннныыые…

«Неужели фанатик», – пораженно подумал капитан линкора.

А через мгновение истребитель открыл огонь по швартующимся судам.

– Быстро, ответный огонь, – распорядился полковник, – уничтожьте этого психа, пока он не натворил дел.

А с экрана все продолжалось.

– Всех убью, один останусь, – и уже гораздо громче, – умрите, неверные.

И новая порция огня. Вот один из входящих в доки рейдеров завертелся на месте, ему повредило маршевые двигатели. Тем самым он, заставил притормозить остальные суда и создал свалку у доков, а этот псих все несся вперед. И в уши полковника бил истеричный и какой-то безумный смех.

– Так. Не ожидали. Ваша вера слаба, – раздавались реплики.

– Это фанатик, – неожиданно уверенно произнес медик, который что-то просматривал на своем планшете, – из радикалов. Я слышал о таких. Но их вроде всех арестовали и казнили.

– Похоже не всех, – смотря на главный экран, прокомментировал полковник, а потом передал группе огневой поддержки, – уничтожить его корабль. Быстрее. Это теракт.

Но было поздно.

Этот мелкий и юркий истребитель, будто заговоренной, прошел сквозь сплошную пелену огня.

Вот стало понятно, что у него отключились от перегрева бластеры. Это понял и обезумевший пилот.

– Это еще не все, – прямо в экран произнес он.

И будто специально, сквозь непрозрачный шлем подсветились его обезумевшие, красные от лопнувших капилляров глаза.

– Банзай! – заорал этот псих, и его малый истребитель с неимоверной скоростью понесся вперед.

Несколько мгновений – и доки линкора сотряс взрыв. Один небольшой корабль сумел нанести им урона больше, чем вся прошедшая тут операция.

– Сколько? – тихо спросил полковник у сидящего рядом капитана.

Тот быстро пробежался по полученным данным.

– Четыре истребителя, один рейдер, повреждены две приемные шахты. Погибло двенадцать членов экипажа и шесть техников из обслуживающего персонала доков.