Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви - [5]
Глава 1. От тапочек для пляжа до кроссовок не для спорта: история технологии и идеи
Теннисист Стэн Смит, чье имя носит одна из самых популярных моделей кроссовок, однажды очень точно высказался о судьбе спортивной обуви: «Мы принимаем наши туфли как должное — и это часть их работы» (Coles 2016). Действительно, на обувь этого типа, как и, например, на рабочую спецодежду, часто смотрят словно немного свысока, воспринимая их как нечто сугубо утилитарное и потому не слишком интересное. В книге о кроссовках Юния Кавамура отмечает, что этот тип обуви «прежде не имел высокого социального статуса в обувной иерархии», и объясняет причину этого так: «В отличие от обуви на высоком каблуке, которая символизировала власть и высокий социальный статус, кроссовки — это обувь на плоском ходу, а их подошва в основном сделана из резины, которую легко и недорого производить» (Kawamura 2016: 11). Сказанное исследовательницей, по-видимому, довольно точно соответствует обыденным представлениям о спортивной обуви, в том числе о технической стороне ее производства. Особенно когда люди представляют кроссовки в своем шкафу, а не на беговой дорожке олимпийского спринта или трассе какого-нибудь крупного марафона. Однако такая точка зрения, как правило, не принимает в расчет историю самого предмета. Любая обувь — сложный с точки зрения изготовления объект. К спортивной обуви к тому же предъявляются дополнительные функциональные требования: подразумевается, что она должна выдерживать серьезные нагрузки, способствовать эффективности занятий, защищать ноги от дополнительных рисков. Многие виды современной спортивной обуви очень далеко ушли от своих исторических предшественников. Хотя публика не всегда обращает на это внимание, спортивный инвентарь и экипировка играют значительную роль в столь важном для современного спорта конвейере непрекращающегося обновления рекордов. В определенном смысле спортивную обувь можно сравнить с бытовой и вычислительной техникой: на ее примере также можно проследить эволюцию технологий и функционального дизайна, понять, какие задачи казались людям приоритетными в то или иное время и как изменялись их запросы. Как констатирует в своей книге, посвященной высоким технологиям в моде, Брэдли Куинн, и сегодня «уровень инноваций и темп изменений в сегменте спортивной обуви остается выше, чем в любой другой отрасли модного дизайна» (Quinn 2002: 197).
Великая мания
Историю спортивной обуви современного типа принято начинать со второй половины XIX века, хотя отдельные ее виды вроде шипованных туфель для бега к тому моменту, видимо, уже существовали. Традиция брать за отправную точку упомянутый период во многом связана с историей одного технологического изобретения. В 1840-е годы появляется и патентуется метод вулканизации резины, позволивший получать прочный тепло- и водостойкий материал, пригодный для изготовления предметов разных форм[8]. Это изобретение также подарило миру, например, галоши и велосипедные шины. Со временем обувная промышленность освоила разные способы соединения резиновой подошвы с верхом из текстиля или других материалов. Не случайно на раннем этапе производство спортивной обуви часто было сопутствующим бизнесом для компаний, специализировавшихся на производстве шин, таких как Dunlop или Goodyear. Нужно оговориться, что далеко не вся обувь для спорта сразу получила резиновую подошву (как далеко не вся она соответствует этому параметру сегодня). Например, туфли для бега (в частности, спринтерские «шиповки») еще долго, как минимум до конца 1940-х годов, будут иметь кожаную подошву и кожаный верх. Однако с конца XIX века спортивная обувь начинает ассоциироваться прежде всего с сочетанием разных материалов для подошвы и верха, поскольку именно такую конструкцию имели те ее виды, которые со временем выходили за рамки узкой специализации и превращались в многофункциональную обувь, в том числе попадали в повседневный гардероб.
Если новые технологические возможности производства позволили в XIX веке создавать ранее недоступные потребительские товары, то формированию собственно спроса на новый тип обуви способствовали социальные перемены в обществе. XIX век отмечен возникновением моды на активный отдых и превращением спорта в популярную социальную практику, аудитория которой постоянно расширялась[9]. Как подчеркивает Дженнифер Крейк, «история спорта неразрывно связана с историей социальных преобразований Нового времени, сопровождавших индустриализацию» (Крейк 2007: 131). Историк Джон Лоуэрсон применительно к Великобритании назвал этот феномен «великой спортивной манией» (the Great Sports Craze) (Lowerson 1993). Анализируя спортивные практики конца XIX — начала XX века, Жорж Вигарелло также пришел к выводу, что в то время «тренировать тело до такой степени больше, чем когда-либо, означало вступать в современность» (История тела 2016: 155). Все это создало предпосылки для формирования рынка промышленных спортивных товаров и, в частности, специализированной обуви.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Исследование является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро, посвященного написанию истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века. Начав с престижного синего и продолжив противоречивым черным, автор обратился к дешифровке зеленого. Вплоть до XIX столетия этот цвет был одним из самых сложных в производстве и закреплении: химически непрочный, он в течение долгих веков ассоциировался со всем изменчивым, недолговечным, мимолетным: детством, любовью, надеждой, удачей, игрой, случаем, деньгами.
Исследование доктора исторических наук Наталии Лебиной посвящено гендерному фону хрущевских реформ, то есть взаимоотношениям мужчин и женщин в период частичного разрушения тоталитарных моделей брачно-семейных отношений, отцовства и материнства, сексуального поведения. В центре внимания – пересечения интимной и публичной сферы: как директивы власти сочетались с кинематографом и литературой в своем воздействии на частную жизнь, почему и когда повседневность с готовностью откликалась на законодательные инициативы, как язык реагировал на социальные изменения, наконец, что такое феномен свободы, одобренной сверху и возникшей на фоне этакратической модели устройства жизни.
Почему общества эпохи Античности и раннего Средневековья относились к синему цвету с полным равнодушием? Почему начиная с XII века он постепенно набирает популярность во всех областях жизни, а синие тона в одежде и в бытовой культуре становятся желанными и престижными, значительно превосходя зеленые и красные? Исследование французского историка посвящено осмыслению истории отношений европейцев с синим цветом, таящей в себе немало загадок и неожиданностей. Из этой книги читатель узнает, какие социальные, моральные, художественные и религиозные ценности были связаны с ним в разное время, а также каковы его перспективы в будущем.
Красный» — четвертая книга М. Пастуро из масштабной истории цвета в западноевропейских обществах («Синий», «Черный», «Зеленый» уже были изданы «Новым литературным обозрением»). Благородный и величественный, полный жизни, энергичный и даже агрессивный, красный был первым цветом, который человек научился изготавливать и разделять на оттенки. До сравнительно недавнего времени именно он оставался наиболее востребованным и занимал самое высокое положение в цветовой иерархии. Почему же считается, что красное вино бодрит больше, чем белое? Красное мясо питательнее? Красная помада лучше других оттенков украшает женщину? Красные автомобили — вспомним «феррари» и «мазерати» — быстрее остальных, а в спорте, как гласит легенда, игроки в красных майках морально подавляют противников, поэтому их команда реже проигрывает? Французский историк М.