Крошка из Шанхая - [41]
Приятная музыка. Легкий аромат фруктов. Нежные и молодые женские лица.
Мы с Мадонной лежали на стоящих рядом кушетках. У меня глаза были прикрыты кружочками свеженарезанного огурца. Молодая женщина мягко постукивала кончиками пальцев по коже лица. Музыка убаюкивала. Мадонна призналась, что очень часто засыпает во время косметической процедуры. В такие моменты между женщинами рождается чувство близости и взаимной симпатии. Поглаживания чутких женских пальцев на лице гораздо приятнее, чем прикосновения мужчины.
В салоне витал едва уловимый лесбийский дух. Кому-то делали татуировку на бровях, было слышно слабо различимое поскребывание металла о кожу. От этого звука у меня мурашки побежали по телу. Но потом я поддалась сонной неге и заснула, с радостью предвкушая пробуждение в облике помолодевшей Элизабет Тейлор.
Белый «Фольксваген Сантана» мчался по пустынной дороге быстрее ветра. Мы слушали радио, курили и наслаждались мгновением безмятежного покоя.
– Не хочу возвращаться домой, в эту огромную квартиру. Там так пусто и тихо. Без мужчины она похожа на могилу. Может, поедем к тебе? – предложила Мадонна.
Я кивнула в знак согласия.
Она долго возилась в ванной. Мне удалось дозвониться в отель до Тиан-Тиана, но у него был заспанный голос (почему-то он всегда такой по телефону). До моего слуха по телефонным проводам издалека долетало знакомое дыхание.
– Ты уже лег? Я перезвоню позже, – сказала я.
– М-м-м, ничего страшного… У меня все хорошо. Я, наверное, задремал, и мне снилась ты. И еще там пели птицы. Я съел бы тарелку русского борща… А в Шанхае сейчас холодно? – Он говорил гнусавым голосом. Должно быть, простудился.
– Да нет, не очень. Сегодня у меня ночует Мадонна. Она в скверном настроении. У Ай Дика с Чжушей роман. А как ты себя чувствуешь, как Пушинка?
– У Пушинки был понос. Я носил ее к ветеринару. Ей сделали укол и еще велели давать лекарство. А я немного простужен после того, как искупался в океане. Но ничего серьезного. Посмотрел фильм Хичкока. По стилю немного напоминает романы Гу Луна [68] о боевых искусствах. Кстати, хотел тебе рассказать. Видел собственными глазами. Вчера, когда я садился в автобус, в салон вскочил молодой панк, на вид не старше четырнадцати – пятнадцати лет. И прямо у всех на виду сорвал с шеи пожилой женщины золотое колье. Никто даже не попытался его остановить. Он спрыгнул с подножки и исчез.
– Ужас! – сказала я. – Будь осторожнее. Я очень скучаю по тебе.
– Я тоже. Хорошо, когда есть кто-то, по кому можно скучать.
– А когда ты вернешься в Шанхай? – спросила я.
– Как только прочту пару книг и сделаю еще несколько зарисовок. Здешние люди совсем не похожи на шанхайцев. Тут больше чувствуется атмосфера Юго-Восточной Азии.
– О'кей! Целую тебя!
Мы послали друг другу звучный воздушный поцелуй и на «раз, два, три» одновременно повесили трубку.
Мадонна окликнула меня из ванной комнаты:
– Дорогая, принеси мне банный халат.
Я открыла гардероб и достала один из махровых хлопчатобумажных халатов Тиан-Тиана. Она уже открыла дверь и вытиралась, окутанная клубами пара.
Я бросила ей халат, а она приняла игриво-соблазнительную позу а-ля Мэрилин Монро.
– Как тебе моя фигура? Недурна?
Я скрестила руки на груди, окинула ее оценивающим взглядом и велела повернуться ко мне спиной. Она послушно повернулась вполоборота, а потом показалась со всех сторон.
– Ну, как? – Она смотрела на меня с воодушевлением.
– Сказать правду?
– Ну конечно.
– Твое тело хранит следы слишком многих мужчин, не менее сотни.
– Что ты имеешь в виду?
Она так и продолжала стоять передо мной без халата.
– Грудь у тебя недурна. Не очень большая, но есть за что подержаться. Ноги стройные. Шея лучше всего. Такая шея бывает только у европейских аристократок. Но твое тело изнемогает от усталости, оно знало слишком много мужчин.
Охваченная жалостью к себе, она поглаживала свою грудь, прикасаясь к ней бережно, словно к маленькому сокровищу. Затем она ласково провела по ногам и дотронулась до стройной шеи.
– Я обожаю себя. Чем больше мне лет и чем сильнее усталость, тем больше я себе нравлюсь. По-твоему, я привлекательна? – повторила она свой вопрос.
Я прошла мимо и вышла из ванной. Мне невыносимо было видеть, как она ласкает себя. Ни мужчина, ни женщина не смогли бы равнодушно смотреть на это.
– А твоя квартирка даже удобнее моей, – раздался ее громкий голос у меня за спиной.
Ей хотелось поболтать, поэтому мы нырнули в одну кровать, улеглись рядышком под пушистым пуховым одеялом и выключили свет. Когда я училась в университете Фудань, соседки по комнате часто подолгу болтали, лежа в одной постели. Чтобы поведать друг другу о своих секретах, страстях, желаниях и обидах, лучшего места было не найти. Ни один мужчина не в состоянии понять эти сокровенные мечты, доверительные и интимно-дружеские отношения и подспудные страхи. Она рассказала мне о прошлом, а я поделилась с ней своими воспоминаниями, конечно, не такими яркими и интересными, как у нее.
Ее жизнь была похожа на витиеватый китайский иероглиф – сумасшедший росчерк пьяного каллиграфа. Рисунок моей судьбы был более гладким и безмятежным: боль, печаль, счастье, несправедливость не превратили меня в изгоя. Я все еще оставалась умной, чувствительной девушкой, по крайней мере с точки зрения некоторых людей.
