Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - [27]

На престоле оказался 11-летний Петр II. В 1728 г. двор, дипломатический корпус, государственные учреждения перебрались в Москву. Началось странное время. Саксонский посланник Лефорт писал: «Здесь везде стоит глубокая тишина. Все живут здесь в такой беспечности, что человеческий разум не может постигнуть, как такая огромная машина держится без всякой подмоги, каждый старается избавиться от забот, никто не хочет взять что-либо на себя и молчит […] Стараясь понять состояние этого государства, найдем, что его положение с каждым днем делается непонятнее. Можно было бы сравнить его с плывущим кораблем: буря готова разразиться, а кормчий и все матросы опьянели или заснули […] огромнее судно, брошенное на произвол судьбы, несется, и никто не думает о будущем»[114].

Единственное, что занимало Петра – охота. По подсчетам князя П.В. Долгорукова, в июле-августе 1729 г. юный император был на охоте непрерывно 55 (!) дней.

Пессимизм Лефорта подтверждает английский посланник в Санкт-Петербурге Клавдий Рондо. 7 августа 1728 г. он писал по поводу «деятельности» императора Петра II: «Великие замыслы его деда скоро обратятся в ничто; уже работы в Кронштадте почти прекратились».

Вот еще одно свидетельство очевидца: «Все корабли, виденные мною в этой гавани, были по большей части лишены мачт и в скверном состоянии. Один из высших офицеров флота весьма искренне сообщил, что англичане и датчане не имели причин для тревог, с тех пор как императрица оказалась не в состоянии снарядить и послать 15 военных кораблей на три месяца. Действительно, у многих из этих кораблей сгнили днища, даже у некоторых не выходивших еще в море. Там было лишь незначительное число матросов, большинство иностранцев оставило русскую службу. Я не видел и двадцати англичан. Склады были почти все пусты»[115].

Непонимание и нежелание понимать проблемы страны привели Петра II к отмене петровского протекционистского тарифа, что сразу же отрицательно сказалось на внешней торговле России. Резко упали финансовые обороты Петербургского порта, и, как следствие, купцы да и простое население начали покидать бывшую столицу.

Разумеется, значительно ухудшилась ситуация и в Кронштадте. И здесь купцы, ремесленники и прочий трудовой люд двинулись с острова в поисках лучшей доли.

Тем не менее, некоторые работы в Кронштадте имели место: в 1729 г. началось возведение ограды на северной береговой стороне Центральной крепости, продолжавшееся в перерывами почти до 1734 г. Работами руководил военный инженер полковник де Клон, назначенный в 1727 г. новым строителем Кронштадта.

Но царствование Петра II оказалось коротким. Присутствуя вместе с невестой на льду Москвы-реки на традиционном празднике водосвятия 6 января 1730 г., он сильно простудился и занемог. Через три дня обнаружились признаки оспы, в то время еще излечимой. Но 17 января течение болезни приняло опасный, а затем и безнадежный оборот. В ночь с 18 на 19 января император умер в возрасте 14 лет.

После кончины императора Петра II престол перешел к Анне Иоанновне, дочери брата Петра и, следовательно, двоюродной сестре дочери Петра I Елизаветы. Десять лет правления кузины Елизавета находилась в опале, под неусыпным наблюдением, ожидая своего часа.

Новая императрица вернула столицу в Санкт-Петербург и этим «не только спасла разрушавшийся город, но и придала мощный импульс его дальнейшему развитию»[116]. Наконец-то оживился и Кронштадт.

Важнейшими решениями императрицы были шесть указов, принятые в июне-июле 1730 г., в том числе «Об учреждении комиссии для рассмотрения состояния армии, артиллерии и фортификации и исправления оных» и «О содержании галерного и корабельного флотов по регламентам и уставам». В последнем «наикрепчайше подтверждалось Адмиралтейств-коллегии, чтобы корабельный и галерный флот содержаны были по уставам, регламентам и указам, не ослабевая и не уповая на нынешнее благополучное мирное время». Таким образом, эти указы фактически определили всю внутреннюю политику Анна Иоанновны.

17 апреля 1732 г. здесь появилась комиссия в составе генерал-майора И. фон Любераса, полковника Дж. Трезини и офицеров инженерного корпуса для осмотра состояния докового канала. Комиссия предложила строить доки в конце канала вместо намеченных ранее эллингов и доков в основном бассейне и не делать дополнительного бассейна, намеченного за основным.

Кроме того, решили не строить башню-маяк, так как «оная башня едино только для красоты служить имеет, и фундаменты не могли бы выдержать такого грандиозного сооружения». Это мнение через 200 с лишним лет подтвердил известный искусствовед и художник И.Э. Грабарь: «Обладая большим, чисто барочным очарованием, башня Микетти недостаточно конструктивно убедительна, и глаз не слишком верит, что ее громоздкий верх устоит на легкой арке основания»[117]. И.Э. Грабарь высказал также предположение, что именно несостоявшееся строительство башни-маяка стало причиной отъезда Микетти из России в 1723 г. Вместо маяка в 1752 г. поставили две пирамиды высотой 45 футов [118].

Однако гражданское строительство в Кронштадте в эти годы было крайне незначительным, за исключением Богоявленской церкви, построенной в 1728–1731 гг. главным архитектором Адмиралтейства И.К. Коробовым. Эта деревянная церковь располагалась на Госпитальной улице, которую по церкви стали называть Богоявленской. Ее колокольня в семь ярусов и высотой 52 м служила морякам хорошим ориентиром. «В двух верхних ярусах колокольни помещались часовой механизм и часовой колокол. Крестообразное в плане здание вмещало до 1300 человек. В церкви хранилось деревянное паникадило, выточенное лично Петром I. В 1798 г. при взрыве порохового склада в Средней гавани паникадило упало и разбилось»