Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - [22]

Как уже упоминалось, в 1712 г. Петр издал указ о губернских домах: «Объявить шляхетским тысячи домам, купетским лучшим пятистам, средним же стам, рукомесленным всяких дел тысячи домам (из которых половина те, которые заводы имеют, яко кожевенники и проч.), что им жить им на Котлине острове по окончании до сей войны, и даны им будут дворы готовые за их деньги, а шляхетству дворы и земли под деревни (последние без денег) и кой час будет, даст Бог, мир, тотчас будут переведены и для того сказывают заранее, чтоб никаким неведением не отговаривался […] и сей выбор людей надлежит без поманки выбрать под потерянием живота, чести и пожитков, кто недостойных в сей перевод напишет»[96].

4 августа того же года Сенат утвердил список, содержащий 1212 лиц, намеченных к переселению на остров Котлин. Тогда же Сенат объявил: обязать письменно разных частных людей «строить дома на острове Котлине […] жить им на Котлине острове по окончании до сей войны».

Эти указы дали повод доктору исторических наук С.П. Луппову высказать мысль о намерении Петра I перенести на Котлин если не всю столицу, то, во всяком случае, ее центральную часть[97]. Однако надо признать, что это была скорее idee fix, чем реальный проект.

Через два года, 10 марта 1714 г., еще один указ предписывал начать подготовку к возведению на Котлине каменных домов. Предполагалось, что эти губернские дома образуют на южном берегу острова парадную набережную будущего города. В западной части эти расположенные «скобой» дома сформировали площадь, открытую в сторону моря.

Все строившееся на Котлине изначально должно было представлять собой сложный комплекс: крепость, защищавшая столицу, порт, обслуживающий морской и торговый флоты, и город. Голландский посланник Ван дер Гульт докладывал своему правительству: «Государь рассказывал нам свои предположения насчет постройки города на острове. Город этот будет населен только торговыми людьми, все строения предполагаются каменные. Город украсится набережными и мостами вроде Амстердамских. План так обширен, что на исполнение его потребуется много времени»[98]. Гюйссен, автор первого «Описания Санктпетербурга и Кроншлота», говоря о планах Петра вести всю коммерцию через Балтийское море, отмечал: «Он намерен также устроить в Кроншлоте и в С.-Петербурге […] значительное число подвальных кладовых и разных домов и пакгаузов, приспособленных для склада товаров»[99].

Губернские дома на набережной, которая теперь называется Макаровской улицей, начали строить в 1714 г. Счет губернским домам начинался от «Оста», то есть от Июльских ворот. Здания ставились торцом к морю, с тем чтобы они впоследствии примыкали к огромному зданию, фасадом обращенному на юг, со ступенями у подъездов, уходящими в воду. Предполагаемая длина здания составляла 510 м, но при жизни Петра построили не все. Екатерина I распорядилась «лицевого здания не строить, а в торцах домов пробить окна, а промежутки застроить».

Десять деревянных казарм и более 80 домов возвели к 1717 г., но этого было явно недостаточно. Не хватало и квалифицированных каменщиков, поэтому Петру пришлось прибегнуть к крайней мере – запретить каменное строительство во всем государстве, кроме Петербурга, в том числе и «Кроншлота». Причем значительные строительные работы первоначально разворачивались именно на территории острова.

Здесь необходимо еще раз напомнить о личности царя – единоличного хозяина. Небезосновательно отмечалось, что тогда в России по настоящему свободным был только один человек – Петр I. Захотел – все отнял, захотел – все это отдал другому, надо – приказал снять колокола, надо – запретил каменное строительство по всей стране.

На строительство Петербурга в 1712 г. из всех российских губерний было наряжено 40 000 работных людей, из них 3000 человек отправили на Котлин. Указом от 22 декабря 1715 г. на строительство кроншлотских гаваней выделяются дополнительные работники. При этом каждой губернии приказали заготовить определенное количество материалов, «доставить их к месту работ, силами своих людей срубить ряжи, установить их на место, заполнить их булыжным камнем, сделать брустверы и чисто отделать. Все эти работы не возбранялось полностью или частично выполнять подрядным способом, но за счет денег, собранных с губерний, и под ответственность губернатора».

Однако дело замедлялось еще и казнокрадством. Князь Долгорукий писал царю, что «от ландратов и комиссаров явились вымышленные подрядчики и другие плутовства, несмотрения того на губернаторах взыскиваем с истязанием, а виновных в оных разыскиваем жестоко».

Кронштадтская гавань. Рисунок И. Браунштейна. 1722 г.

Много написано о тяжелых условиях, в которых оказались первые строители Петербурга. На Котлине же было значительно хуже. К.И. Крюйс доносил Сенату: «Морским служителям на Котлине острове без хлеба пробыть невозможно, а ныне хлеба на раздачу тамо нет, и многим за нынешний месяц март за недостатком хлеба не дано […] Такое имею Вашим превосходительствам донесть, что голодные матросы и солдаты подобны отчаянному зверю, и сие мне избыточно случалось многократно видать в Италии, Гишпании, Португалии и Голландии». Причем Крюйс говорил о более привилегированном, нежели работные люди, сословии, к которому относились матросы и солдаты.