Кромка - [18]

— Да, — произнес Кольцо, оглядывая своих товарищей, — пока везет. Но неизвестно, сколько этих тварей вокруг. Ваши предложения, господа повольники?

— Ночь в любом случае придется здесь провести, — отозвался Серж, — а с утра по дороге уходим на Каменец.

— Согласен, — поддержал его Миша, — нам здесь задерживаться нельзя.

Елена, которая еще не отошла от шока, отвернулась и промолчала, а меня никто и ни о чем не спрашивал.

— Решено, — подвел итог короткого совета Кольцо, — остаемся здесь на ночь. Дежурим по двое. Дверь — на запор. — Серж и Миша направились во двор, а командир положил ладонь на плечо Елены и, наклонившись к ней, полушепотом спросил: — Ты в порядке?

— Почти… — выдавила из себя женщина.

— Тогда соберись. Ночь может быть очень опасной.

— Постараюсь.

Женщина уткнулась лицом в колени, а Кольцо посмотрел на меня и сказал:

— Хорошо действовал. Глупо, конечно, но без сомнений. Это тебя и спасло. Ты понимаешь, что был на волосок от гибели?

Я согласно кивнул:

— Понимаю.

— Вот и ладно. Из тебя, кстати сказать, хороший повольник может выйти. Пойдешь ко мне в группу?

— Посмотрим. — С ответом я решил не торопиться. — Предложение заманчивое, но я еще не определился, что мне в этом мире делать. Дойдем до Каменца, там ответ дам.

— Принято.

Мы стали готовиться к наступлению дождливой и темной осенней ночи. Все шло своим чередом, но в седьмом часу в уже закрытые ворота особняка Курочкиных постучались. А затем из-за стены раздался уверенный и смешливый окрик молодого мужчины:

— Батя, открывай! Сыны с дочкой приехали, из Каменца подарки привезли!

Следом еще один мужской голос:

— Собак не слышно. Брат, что-то неладное.

Повольники, услышав голоса, рассредоточились вдоль стен, мало ли, вдруг это ловушка. Однако подвоха не было. В особняк вернулись двое сыновей Петра Курочкина и его дочь. Они ездили в главный город Каменецкого княжества за покупками: патронами, одеждой, спичками и солью.

Младших членов семейства, которое было истреблено нежитью, впустили за ворота. Парни, увидев повольников, схватились за оружие, древние, но вполне рабочие пистолеты-пулеметы МР-38, но узнали Кольцо и немного успокоились. А что было потом, можно не рассказывать, поскольку и так все понятно. Молодые люди возвращаются домой, и что же они здесь видят? Разоренное жилище, зверски убитых родственников и изнасилованную рогатой тварью мать. Это горе! Это беда! Это утрата! Это крах! А еще это память и желание отомстить за своих близких.

9

Дождливая осенняя ночь накрыла своим темным сырым покрывалом леса вдоль реки Тихая. Где-то на берегу дотлевали бревна и доски, которые еще сутки назад были стенами домов, амбарами, частоколом поселка Ирма и причалами. В лесных чащобах бежали к Перуновым горам черти. Мутанты подкарауливали людей вдоль дорог и тропинок. А дикие животные, чуя присутствие на своей территории нечисти и крупных саблезубых хищников, мигрировали подальше от этих мест.

Что касается меня, вечером я лег спать. Однако мне приснился кошмар, и восполнить потерянный за день запас сил не получилось. А после полуночи вместе с Еленой и Мишей я заступил в караул. Под одним из навесов, который примыкал к дому Курочкиных, невидимый для тех, кто мог попытаться проникнуть во двор со стороны леса, с карабином в руках присел на дубовый чурбак и приступил к наблюдению.

Прошел час, и все спокойно. Холодный дождь продолжал поливать землю, и мне было скучно. Опасности я не чувствовал. Елена и Миша, которые находились в амбаре, шум не поднимали, значит, у них тоже все в норме. Мне хотелось курить. Но сигареты закончились еще вчера, а в группе Кольца табаком никто не баловался. Поэтому, тяжко вздохнув и подумав, что с курением скорее всего придется завязывать, я хотел встать и пройтись. Вот только не успел. Из дома вышли вооруженные древними немецкими пистолетами-пулеметами братья Курочкины, восемнадцатилетний Вадим и двадцатипятилетний Никита. Они остановились на крыльце, увидели расположившегося на входе в амбар Мишу Ковпака, и прошли под навес.

Я находился в тени. Поэтому кряжистые и похожие на своего погибшего батьку лесовики меня не заметили. И, укрывшись от дождя, они начали разговор, а я стал невольным свидетелем их беседы. А поскольку сразу не вышел, позже высовываться смысла не было. Братья могли подумать, что я их специально подслушивал.

— Родители погибли, и что нам теперь делать, брат? — спросил старшего родича Вадим.

— Окрестности чистить, — ответил Никита, — и на берегу реки новый поселок ставить. Места здесь отличные и прикормленные. Ирма с реки жила, а теперь здесь только мы. К чему это говорю, понимаешь?

— Не совсем.

— Причалы в любом случае будут восстанавливать. Ирма к княжеству самый близкий речной форпост, и всякий кто по Тихой сплавлялся, всегда в поселке останавливался и за это платил.

— А мы тут при чем? Зачем нам поселок отстраивать? За родню мстить надо, кроваво и жестоко.

— Понимаю тебя и поддерживаю, но ты, братец, балда. Повторяю — вокруг никого, кроме нас. Значит, мы можем застолбить место и свою общину организовать. А когда силенок поднакопим, тогда и о мести подумаем.