Кролик успокоился - [32]

— В следующий раз отыграемся, — обещает Гарри напарнику, хотя у него самого уверенности в этом нет.

— Сегодня ты что-то сам на себя не похож, дружище, — огорченно замечает Берни. — Нелады на любовном фронте или еще что?

У этих евреев одно на уме: ему как-то попала в руки книжка об истории Голливуда, так там такого про их шашни понаписано! Гарри Кон, Граучо Маркс, братья Уорнеры — они все с ума посходили от солнца, бассейнов и девиц — к ним толпами сбегались все шиксы[39] Среднего Запада, готовые вытворять что угодно, лишь бы заделаться кинозвездами, — и в оргиях участвовали, и так, в рабочем порядке, обслуживали, пока магнат говорил, допустим, по телефону; при всем том его партнеры по гольфу мужчины женатые, как женились 40–50 лет тому назад, так и живут со своими женами, женщинами с рыжими крашеными волосами, массивными браслетами на запястьях и толстыми, особенно вверху, загорелыми руками, которые вечно трещат без умолку, по крайней мере за ужином, где они появляются разряженные в пух и прах, пока Берни, Эд и Джо, сидя подле них, только тихо улыбаются, будто весь этот галдеж в исполнении их женушек вполне заменяет им секс, и, наверно, так и есть — острота ощущений, жизнь! Как им это удается? Носить свою жизнь, как костюм, сшитый точно по мерке.

— Да я вроде говорил тебе, — отвечает Гарри, — сын с семьей приехал погостить.

— А, так в этом все дело, Энгстром: тебя просто совесть замучила, пока ты тут с нами дурака валял вместо того, чтобы развлекать родственников.

— Вот именно, развлекать. Только вчера прилетели, и уже не знают, куда себя деть от скуки. Они, видишь ли, недовольны, что мы живем так далеко от Диснейуорлда.

— Свози их в Джунгли-парк. Это в Сарасоте — от Музея Ринглингов по сорок первому. Мы с Ферн ездим туда по два, а то и по три раза за зиму, и нам все равно интересно. Спящие фламинго — я могу часами смотреть на них — нет, правда, как это им удается? Балансируют на одной ноге, а нога длинная-предлинная и такая тонкая, у меня палец толще, ей-ей. — Он поднимает вверх указательный палец, и палец совсем не кажется тонким. — Еще тоньше, представляешь? — не может он успокоиться.

— Даже не знаю, Берни. При мне сын ведет себя так, будто хочет оградить от меня моих собственных внуков. Ну, пацаненок — ему только четыре — еще бы ладно, я его и не знаю почти, а вот с девочкой мы бы отлично поладили. Ей скоро девять стукнет. Я даже подумывал взять ее сюда — прокатить на карте, дать разок стукнуть по мячу. А может, стоит устроить морскую прогулку на «Солнцелове», а, Эд? Может, твой сын окажет любезность и проведет меня как постояльца «Бэйвью»?

Все четверо освежаются пивком с бесплатными орешками в гольф-клубе «Девятнадцать»[40] по соседству с магазином для гольфистов, на нижнем этаже корпуса А в Вальгалла-Вилидж. Полумрак внутри — виной тому темные дубовые панели и балки в стиле английских пабов — воспринимается как кромешная тьма после субтропической яркости за дверью, где стоят круглые белые столики под зонтиками с надписью «Курс»[41]. Доносятся всплески воды со стороны бассейна, расположенного между корпусами А и Б, и из-за стены — ритмичное урчание генератора, который отделен от зала комнатами отдыха с мишенями для дротиков и видеоиграми. Иногда по ночам Гарри чудится, что шум генератора настигает его, проникая сквозь все квартиры, ковры, кондиционеры, разговоры, матрасы и персиковые обои в коридоре. Каким-то непостижимым образом шум огибает углы и, цепляясь за стены, вползает в огромное, во всю стену, раздвижное окно, в щель, оставленную для дуновений ветерка с залива.

— Пожалуйста, о чем речь, — говорит Эд, подсчитывая очки, — подойдешь к стойке регистрации и спросишь Грега Сильверса. Так он себя величает, только не спрашивай меня почему. Тебе скажут пройти через вестибюль и спуститься в раздевалки. По вестибюлю лучше в пляжных костюмах не расхаживать — администрация этого не одобряет. Ты можешь назвать день, чтоб я предупредил его?

У Гарри складывается впечатление, что он, видимо, попросил о весьма значительной услуге, чего он вовсе не имел в виду, и что игра, пожалуй, не стоит свеч.

— В пятницу, если мы вообще соберемся, — осторожно говорит он. — А Грегу обязательно знать точно? Завтра я вроде планировал двинуться в сторону Сарасоты.

— В Джунгли-парк, — требует Берни.

— Там есть еще Музей игрушечных железных дорог, — вносит свою лепту Джо Голд. — А прямо напротив Музея Ринглингов есть Музей Белма: «Автомобили и музыка прошлых лет» — так, кажется, он называется. Больше тысячи разных музыкальных аппаратов, представляешь? Старинные автомобили, начиная с 1897 года, — я и не думал, что тогда уже были машины. Ты же сам занимаешься машинами, так, Энгстром? И ты, и сын твой. Вы с ним там просто обалдеете.

— Не знаю, не знаю, — неуверенно мямлит Гарри, не находя слов, чтобы передать им ощущение хмурой тучи, которое неотступно сопровождает Нельсона и омрачает радость от любой вылазки.

— Гарри, слушай сюда, это тебе интересно, — встревает Эд. — При том, что ты получаешь семь очков — два сверх пара с учетом гандикапа[42] — на одиннадцатой, где ты поднял мяч, и, так и быть, шесть на шестнадцатой, где ты запузырил в воду два мяча, ты набрал ровно девяносто. Не так уж ты плохо сыграл, как могло показаться! Чуток поаккуратней с драйвами и долгими айронами