Кроатоан - [59]

— Смотри сюда: «П2 в сравнении с П». «П в сравнении с П»…

— И что?

Кармела обращается к Борхе, но при этом старается, чтобы Нико понимал, что и он участвует в разговоре: Кармела чувствует, что на Борху накатывает острый приступ тупоумия.

— В этологической статистике буквой «П» мы обозначаем позвоночных.

— А здесь это может обозначать «Пузырь» или «Полорогий». — Борха высокомерно пожимает плечами и закидывает ногу на ногу. — Не знаю, это как искать у кота пятую лапу.

— А их и есть пять, — уточняет Серхи, роясь в интернете. — Вместе с хвостом.

— Совершенно верно, спасибо, Эйнштейн. — Борха салютует толстяку стаканом водки.

— «Лимит Б», — читает Кармела под следующими графиками. — Такого обозначения я никогда не видела. Не знаю, — наверно, тут бы нам пригодилась помощь психиатра… Кое-что здесь напоминает мне ТВП, но математические выкладки слишком сложные…

— Послушайте, а вы сумеете изложить мне эту теорию так, чтобы я понял? — спрашивает Нико. — Про взаимное поведение. Мандель терял со мной терпение, ему всякий раз приходилось начинать сначала.

— Эту теорию Мандель разработал, изучая перепончатокрылых — пчел и муравьев, — приступает к изложению Кармела. — Смысл в том, что типы поведения соседних экземпляров примитивным образом связаны.

— Как у электронных пар в физике? — Серхи перестает стучать по клавишам.

— Ну… хоть слово то же самое — «взаимосвязь», напрямую сравнивать это не стоит.

— Какой ты умный, Серхи! — восторгается Фатима.

— Мандель имел в виду, что в поведении пчел и муравьев могут возникать шаблоны, обусловленные местностью и поведением каждой отдельной особи: формирование роя, защита муравейника, муравьиные цепочки, передающие еду… — продолжает Кармела. — Мандель даже пытался дать объяснение нашествиям саранчи, когда безобидные кузнечики внезапно начинали коммуницировать между собой…

— Многообещающая теория. — Сладкоречивый Борха исследует донышко своей чашки. — К сожалению, в ней вскрылись серьезные недостатки.

— Какие, например? — цепляется Нико.

Борха пожимает плечами:

— Тебе не понять.

— Обнаружились явления, которые называют «немотивированными отклонениями». — Кармела всеми силами пытается сгладить напряжение. — Бывает, что пчела садится, вместо того чтобы лететь, или летит в непредусмотренном направлении, или сразу несколько муравьев покидают строй. Я уже не говорю о случаях, когда привычную среду меняли искусственно…

— Да уж, — довольно поддакивает Борха. — Тогда все расчеты летели к чертям.

— Из-за «немотивированных отклонений» теория провалилась с треском. — Кармела замирает, склоняется к экрану, голос ее меняется. — Посмотри сюда. — Девушка ведет пальцем по словам «„Лимит Б“: 7 сентября, начиная с ноля часов ноля минут».

— Это завтра, — говорит Борха.

— Это сегодня, — поправляет Нико. — Уже почти пятьдесят минут первого.

— Нико, да разве Мандель не писал тебе, что мы должны попасть в обсерваторию до полуночи? — с тревогой спрашивает Кармела.

— Именно так. — Нико понимает, что она имеет в виду.

— В общем, его письмо прямо связано с происходящим, — добавляет Кармела.

— Ты права. В этой больнице не только лечили пациентов… — Нико оборачивается к Серхи с Фатимой, которые шушукаются между собой. — Вы, двое, послушайте. Когда вы находились в «Лас-Харильяс», вы замечали что-нибудь странное, непривычное?

— Это же был дурдом, — объясняет Серхи. — Странно было бы обнаружить там что-нибудь нормальное.

— Странное? — хмурится Фатима. — Что ты имеешь в виду?

— Ну, например, там были скрытые камеры, следящие за вашими действиями. Вас просили что-нибудь делать намеренно? Вам говорили, что проводится исследование? — Фатима и Серхи качают головой. — Какие-нибудь анализы, тесты? Персонал был всегда один и тот же?

— Одни и те же скучные личности, — жалуется Серхи.

— Самое странное, что я заметила в «Лас-Харильяс», — это охранник, который лез ко мне на каждом своем дежурстве, — вспоминает Фатима.

— Охранники в период гона, — паясничает Серхи и зарабатывает тычок от Фатимы. Тычок срабатывает как условный знак. Серхи встает из-за компьютера. — Я голодный, я должен поесть. Я убедился: интернет ловится, но сайты не обновлялись уже по несколько часов. Я должен поесть. — У Серхи страшно расстроенный вид. — Я не могу сосредоточиться, если не поем. Мне нужна еда.

— Серхи, тебе плохо? — тревожится Фатима, гладя толстяка по руке.

— Да нет, все как всегда. Я должен поесть.

— Ну конечно. — Нико хлопает его по плечу. — Спокойно, приятель, продукты у нас есть. Вообще-то, я и сам проголодался. Если никто не против, давайте начнем с тортильи.

Фатима и Нико носят еду из лаборатории. Серхи им не помогает: он плюхается на тот же складной стул и ждет, пока ему передадут тарелку с тортильей. Он ест руками, серьезный, сгорбленный, раскрасневшийся, как будто внутри у толстяка исчерпался какой-то ресурс. Кармела и Борха не голодны. Дино отказывается от своей тарелки, бурно жестикулируя:

— Нет, не сейчас, grazie. С Мичем что-то не так… Vieni[16], Мич. Что? Что снаружи?.. — Итальянец склоняется головищей к окну. — Ничего не видно… Успокойся, Мич…

Кармела поглощена графиками на экране. Ее захватила новая идея. Или, наоборот, старая, но подкрепленная новой мотивацией: той деталью, которую девушка как будто забыла и так упорно стремится вспомнить. Это как-то связано с графиками и словами на экране: «Лимит Б, Лимит Б…»