Кризис? Экспансия! Как создать мировой финансовый центр в России - [13]

В контуре денег уже выстроены разные субконтуры денежного обращения. Неуправляемый поток одного субконтура в другой приводит к инфляции. Инфляции мы боимся, инфляция – это свидетельство потери управления денежным контуром. Поэтому и идет борьба с денежными «суррогатами». Суррогаты, печатающиеся в произвольной форме, под эмиссию которых не заложен здравый расчет осмысленной деятельности, будут немедленно обменены на «реальные деньги», которые должны обслуживать только торговые сделки. Тогда реальные деньги обесцениваются, так как их становится больше, и приходится их допечатывать, чтобы обменять на бумажки-суррогаты. В итоге бумажки вымываются с рынка, но появляются новые деньги, которых не должно было быть в потребительском секторе.

Боязнь так называемых суррогатов связана с неспособностью современных финансистов выстроить шлюзы, которые бы надежно защищали этот переток между субконтурами и не позволяли ему совершаться бесконтрольно и самостийно.

Знаем ли мы такие субконтуры и такие шлюзы? Конечно.

Люди давно сталкиваются с необходимостью пользоваться разными субконтурами денежного обращения и давно научились строить шлюзы, сопровождающие эти разные субконтуры.

Наличный и безналичный рубли. Мы прекрасно знаем, что до сих пор наличный и безналичный рубль обращаются отдельно. Разница в цене нам тоже известна – 3–4 процента. Это цена конвертации, поскольку наличный рубль по-прежнему привлекателен, например в серой зоне.

Пример из собственной практики, когда подсознательное вело к правильным идеям, но деньги нахально залезли и помешали.

1988 год, в стране разруха, денежная система дала первую глобальную трещину. До этого безналичные деньги служили всего лишь учетной характеристикой, никогда не смешиваясь с наличными деньгами. Существовало два четко разделенных контура: нал в кассах и безнал в банках, не имевших дела с наличностью. Безналичный оборот обслуживал безналичные средства предприятий – купить сырье и пр. Все понимали, что это учетные деньги.

Но вдруг произошла удивительная вещь: любому предприятию разрешили снимать эти учетные деньги со счета и превращать в нал. Нала стало много, а товаров было мало. Вот тогда и возникли сюжеты со стоимостью компьютера в 40 тысяч рублей, т. е. примерно как 8 автомобилей. И чего ж не снять наличные, если миллионы валяются на счету полуприватизированного предприятия. Первая катастрофа привела к дичайшей инфляции. Если компьютер стоит 40 тыщ, то и машина должна стоить соответственно… Рубль падал, пришлось делать деноминацию, обрезая три нуля. В этот момент деньги на какой-то период потеряли свою роль паритета, их «стоимость» каждый день менялась столь стремительно, что люди не успевали переписывать прейскуранты. Первый ступор возник в строительстве. Цикл здесь не такой долгий, как в промышленности, но ощутимый и динамичный (впрочем, и не такой быстрый, как в торговле, где каждое утро меняли ценники на товары). Вам нужно перевезти цемент, машина едет день или два, договаривались еще за два дня – в целом примерно неделя. Но когда вам, наконец, привезли цемент, выясняется, что он подорожал, а вы уже пообещали кому-то поставить бетон, и надо передоговариваться. К тому же надо договориться с водителем КамАЗа: чего, 5 тыщ? Это когда было, на прошлой неделе, а сегодня 8 плати… Но вы в стоимость бетона заложили 5…

В ассоциации строителей встал вопрос: что делать? Чесание репы привело к предложению скинуться всем частным строителям и создать торгово-меняльную контору. Будем делать свои предложения по котировальным обменным таблицам в бартере. Сколько цемент стоит в кирпичах? А в «попугаях»[10]? Или сколько стоит тысяча кирпичей в цементе? Давайте выдвигать свои котировки, признавать их и заключать свои сделки, исходя из бартерного паритета. Класс, получили балансовый отдел Госплана! Но тогда компьютеры были очень слабенькие, и идею бартерной индикации реализовать не удавалось.

Фактически то, что хотели строители, должно называться биржей: народ туда свозит барахло и меняется. Так давайте создадим биржу, и пусть оценка делается не аналитиками, не балансами, а методом свободного предъявления. У меня есть 10 рулонов сетки-рабицы, и я готов обменять их на тысячу кирпичей. Я считаю такую цену справедливой. Но есть другие люди с кирпичами и рабицей. Появится брокер, который будет работать как специалист по рабице и кирпичам, другой будет специалистом по стеклу…

Спорили: что взять за основу котировки? Рулон рабицы, тысячу кирпичей либо тонну цемента? Что будет играть роль попугаев? Я сказал: роль попугая должен играть нормальный рубль, не фиктивный. А так как наш рубль – дурной, надо, чтобы нормальным рублем был свой, биржевой. Одновременно биржевой рубль на выходе должен котироваться в обычный, там котировка тоже каждый день должна меняться.

Так и вышло. Тогда началась мода на у. е. За биржевой рубль приняли абстрактный у. е. И были построены шлюзы: несколько меняльных контор. Заработал самостоятельный контур, где эмитировалась биржевая у. е., где эмиссия выдавалась под объем рынка и автоматически возрастала и уменьшалась с ростом и уменьшением торгов, где вслед за этим менялись котировки перевода в другой контур, например в наличные рубли или доллары.