Кризис добровольчества - [28]

На Белозерский полк была возложена задача прикрыть Льгов со стороны Брянска. Бои временно прекратились, и нас ожидал столь необходимый отдых. Люди совершенно выбились из сил, а материальная часть пришла в серьезное расстройство. От непрерывной работы, дождей и грязи винтовки и пулеметы постоянно отказывали, и их необходимо было хотя бы почистить. Снаряжение и обмундирование оборвались. Офицеры и солдаты месяцами не раздевались и не мылись. О нормальном питании не приходилось и думать…

После длительных бессменных боев, от хронического недоедания все мы превратились в каких-то неврастеников. Прежде всяких иных действий необходимо было вымыться, переменить белье, выспаться и досыта поесть. В пределах возможного я и дал эти радости Белозерскому полку.

Штаб полка расположился в скромном домике, прельстившем меня своим садом и тишиною. Первые два дня люди только спали и ели. Величайшим напряжением воли я заставлял себя заниматься положенным мне делом. Первый же десятичасовой сон сразу освежил меня, а вторая такая же сладкосонная ночь вернула силы и бодрость. Как мало, в сущности, нужно нам было для отдыха и как даже этим малым мы могли пользоваться очень и очень редко!

На второй день нашего пребывания в Льгове подпоручик Глоба доложил мне, что меня желает видеть какая-то посетительница.

– Что ей надо?

– Не могу знать. Она говорит, что имеет к вам какое-то важное и секретное дело.

Я попросил адъютанта переговорить с посетительницей. Глоба ушел и через несколько минут вернулся:

– Господин полковник, она решительно заявляет, что может доверить свой секрет только вам. Не принимайте ее: она какая-то странная.

Подпоручик не высказал своих мыслей до конца, но я понял, что он опасается покушения на меня. Самое простое, это было бы обыскать посетительницу, внушавшую такие подозрения; однако к нашей чести надо отнести, что и в разлагающих нравы условиях гражданской войны мы не снизились до большевистского уровня и к приемам ЧК не прибегали. Я приказал просить посетительницу.

Вошла молодая, худенькая, скромно одетая барышня. С большими тревожными глазами. Она явно нервничала и не могла овладеть собою. Немного успокоившись, девушка рассказала грустную историю.

– Я сирота и жила с дедушкой. Он помещик. Старый. Ему уже 70 лет. Во время революции у нас отобрали землю, скот. Оставили только дом. Несколько раз дедушку хотели арестовать, но крестьяне не давали. Пришел какой-то большевистский полк, все в доме разграбил, испортил. Дедушку куда-то увезли. Что с ним сделали, я не знаю. Искали и меня, но я убежала и до вашего прихода скрывалась в городе, у знакомого купца…

Барышня готова была разрыдаться. Как мог, я ее успокаивал.

– Я ненавижу большевиков и пришла просить вас принять меня в полк. Я умею ездить верхом и стрелять. Это ведь главное на войне? И я ничего не боюсь!

С искренней грустью слушал я исповедь этого одинокого полуребенка. Исполнить ее просьбу не представлялось возможным, ибо я был решительным противником прапорщиц, женщин-офицеров и вообще «амазонок». Взять ее сестрой милосердия тоже нельзя: она не имела ни требуемых знаний, ни опыта.

Барышня была неутешна. Она решительно отказалась от денежной помощи и только после больших настояний согласилась взять немного продуктов да отрез какой-то грошовой материи: из дома она убежала в одном платье…

– Ну почему вы не хотите меня взять? Я так хотела служить у вас!

Перед уходом моя посетительница пыталась заинтересовать меня возможностью захватить в плен какой-то большевистский отряд:

– Я знаю в этой местности все тропинки и могу провести ваших солдат незаметно.

План был явно фантастический, но чувствовалось, что барышня обдумывала его долго и со всей своею добросовестностью. Это и было то секретное дело, которое она хотела доверить только мне.

Когда она ушла, я невольно подумал: вот среди таких девушек и вербовали наши революционеры кадры террористок…

СИСТЕМА ПОПОЛНЕНИЯ ЧАСТЕЙ

На третий день пребывания полка в Льгове я получил телефонограмму с приказанием прибыть немедленно в штаб корпуса, находившийся на станции Льгов.

Генерал Кутепов ужинал и прежде всего спросил:

– Вы ужинали?

– Только что собрался, но получил ваше приказание и выехал.

– В таком случае сперва закусите, а затем поговорим о деле.

Я не сомневался, что этот вызов означает какое-нибудь новое поручение.

Во время ужина генерал Кутепов задал мне вопрос:

– Сколько у вас штыков?

– 215.

– Как 215? А я доложил командующему армией, что у вас 1200 штыков.

Командир корпуса был явно озадачен.

– Ведь в ваших донесениях было указано 1200.

– То было, ваше превосходительство, раньше, а теперь только 215.

– Как же быть?

– Дайте полку неделю отдыха, и я опять буду иметь 1200 штыков.

– А винтовки и пулеметы у вас есть?

– Есть.

– Сколько?

Возможно, что я посмотрел на командира корпуса с некоторой подозрительностью, так как генерал Кутепов улыбнулся и успокоил меня:

– Не бойтесь, отбирать не буду.

Доброволец с первых дней формирования армии в Ростове, генерал Кутепов сам командовал добровольческим полком, и потому командирская психология была ему понятна. Мы понимали друг друга и знали, что «отобрать» можно, а «дать» более чем затруднительно.