Кризис античной культуры - [26]

В среде трудящейся бедноты складывались или приобретали новое звучание легенды об услугах, оказанных государству рабами и рабынями, о рабском происхождении Ромула и других царей — персидского царя Дария, первых царей Македонии, правителя Сицилии Гиерона II, о богах, бывших некогда людьми и терпевших тяготы рабства — Геракле, Либере-Дионисе. Отсюда делался вывод, что ни для простого человека, ни даже для раба не должно служить препятствием его происхождение и положение, если он достоин лучшей доли; всякому должен быть открыт широкий путь. Особым почитанием плебеев и городских рабов пользовалась считавшаяся возлюбленной Сервия Туллия богиня судьбы Фортуна, которая могла в соответствии с заслугами низвергнуть могущественного и возвысить униженного. Из добродетелей особенно ценились Mens Bona (Стойкость разума), делавшая человека непоколебимым и активным в самых неблагоприятных обстоятельствах, Надежда и Свобода, означавшие для простого народа именно то уравнение не только в правах, но и в состоянии и статусах, против которого возражал Цицерон. Напротив, крайне пугавшая Цицерона и его единомышленников власть «тиранов», которые видели в ней антипод свободы, возможно, под влиянием практики греческих «тиранов», изгонявших богатых и знатных, раздававших их имущество беднякам и освобождавших рабов, не противоречила пониманию свободы плебеями. Тиран и подобный Сервию Туллию царь для плебса и связанных с ним рабов становились поборниками их прав, защитниками от насилий знати. Бедняки, приносившие жертвы на месте погребального костра убитого сенаторами Цезаря, видели в нем такого же народного вождя-царя, павшего подобно многим древним царям от руки врагов плебса и подобно Ромулу ставшего богом. Прошлое Рима и его система ценностей оставались в центре внимания всех социальных слоев, но для каждого из них обретали свой особый смысл и получали свою интерпретацию.

Различным стало и отношение к религии. Тяжелая действительность заставляла многих искать в ней утешения. Несмотря на неоднократные запрещения заниматься астрологией и магией, в губительную силу которой верило большинство, даже образованные люди, интерес к этим «тайным наукам» непрерывно рос. К астрологам обращались постоянно такие деятели, как Марий, Сулла, Помпей. Бродячие чародеи и гадатели по дешевке предсказывали будущее плебеям и рабам, составляли для них магические таблички с обращением к различным демонам, имена которых имели особый тайный смысл. С Востока проникали приносимые солдатами культы Изиды, Сераписа, фригийской богини-Матери, связанные с верой в умирающих и воскресающих богов, различными мистериями, в которые посвящали верующих. Претенденты на высшую власть в государстве связывали себя с теми или иными, якобы особо покровительствовавшими им божествами: Сулла — с Фортуной и Афродитой, Цезарь — с Венерой, считавшейся родоначальницей рода Юлиев, Антоний — с Дионисом, Октавиан — с Аполлоном.

Многие ждали каких-то решительных перемен, вмешательства богов в неустроенные земные дела. В народе говорили о предсказаниях, приписываемых древним пророчицам Сивиллам. Начинавший свою литературную деятельность в последние десятилетия гражданских войн Вергилий Марон одну из написанных им эклог (пасторальных стихов) посвятил золотому веку, грядущему на смену нынешнему железному[51]. Его наступление он связывал с рождением некоего божественного младенца. Кого он под ним подразумевал, осталось неизвестным. Христиане впоследствии видели в нем пророчество о Христе; современные исследователи полагают, что Вергилий писал под влиянием восточных учений о пришествии бога-спасителя. К тому же времени относится и одно из стихотворений (эподов) другого, также впоследствии прославленного поэта Горация[52]. Настоящее ужасно, писал он, Рим губит себя нечестивыми междоусобицами, и рано или поздно он станет добычей варваров, копыта их коней будут попирать Форум. Надо бежать из проклятого богами города, и, доверившись Океану, искать «острова блаженных», где еще царит золотой век. Но достигнуть их могут лишь благочестивые люди, которым Юпитер дозволит найти там спасение от бедствий железного века.

Стоики, исходя из своей общей концепции взаимосвязи всего в природе, обосновывали возможность предсказаний земных событий по положению светил и другим знамениям. Хотя высшим божеством для них был мировой разум, мировая душа, они признавали и обычных богов как воплощение отдельных сил природы и считали нужным воздавать им должное.

В широкие массы окрашенная восточными влияниями мистика и философские концепции проникали мало. Даже рабы и отпущенники явно азиатского происхождения посвящали свои дары римским ларам, Меркурию, Гераклу, Минерве, Фортуне. Но и в этих слоях отношение к богам изменилось. Оно становилось более личным, непосредственным. Человек уже обращался к богу не только как член какого-то коллектива, а и сам за себя, давал обеты и приносил благодарность за исцеление, удачу, освобождение от рабства. С I в. до н. э. на надгробиях появляются обращения к благодетельным душам умерших — манам — с просьбой быть благосклонным к покойному за его достойную жизнь, которая должна обеспечить бессмертие его душе. Вместе с тем многих сторонников находило и эпикурейское отношение к религии.